— Если так, то мы этих деятелей быстро найдем.
— Ага. И шкуру спустим, в назидание другим.
Насчет шкуры Ник не шутил, особенно насчет того, что ее
спустит, — понимать это надо буквально. Я от всей души пожелала двоим
неизвестным раствориться как можно скорее на просторах необъятной родины и
забыть дорогу в этот город.
— К Мусе заглянем? — спросила я, садясь в машину.
— Конечно, — кивнул Ник.
Улица Левитана прилегала к рынку. Дома здесь в основном
старые, еще довоенной застройки, с многочисленными сараями и гаражами. Стойкий
дух гниения после затяжных дождей ощущался особенно сильно. Улицу облюбовали
торговцы с юга, снимали здесь жилье. В основном комнаты, если повезет,
квартиру, но не гнушались и сараюшками, где складировали товар, а зачастую и
спали. Возле каждого дома «Газели», а то и две-три. Дорога разбита, грязь
невероятная.
— Что за народ? — возмущался Ник, высматривая
нужный нам дом. — Где жрут там и…
— Вот третий дом, — кивнула я, взгляды Ника по
национальному вопросу были мне хорошо известны, так что особенно интересным
замечание не показалось.
Ник подошел к воротам и грохнул по ним кулаком. Через пару
минут одна из створок приоткрылась, и мы увидели паренька лет пятнадцати.
По-русски он говорил плохо и, похоже, ничего не понимал, но имя Муса уловил и
вскоре вернулся с носатым мужиком лет шестидесяти. Тот посмотрел на меня, на
Ника и спросил:
— Чего хотите?
— Поговорить, дядя, — ответил Ник. — Не
возражаешь, если мы зайдем?
Во дворе стоял стол со скамейками вокруг него. Возле стола
устроились трое молодых мужчин, наверное, радовались робко проглядывавшему
солнышку, вот и не спешили в дом.
— Садись, — кивнул Муса Нику, мне парнишка принес
стул.
Один из мужчин наклонился к Мусе и что-то шепнул. Наверняка
узнал Ника, потому что в лице мужчины сразу же наметилось беспокойство.
— Идем в дом, — поспешно предложил он. —
Посидим, выпьем.
— Я не пью, — отмахнулся Ник, сделав небольшое
отступление от истины, но комментировать его я, разумеется, не стала. В
разговоре тоже не участвовала, сидела и наблюдала за мужчинами, один из них
обращался к Мусе на родном языке, но Ник с улыбкой предложил:
— Говори по-русски. — И тот заткнулся.
Что-то их беспокоило. И здесь они не просто так собрались.
Ник расспрашивал о парне, с которым предположительно был Илья, и показал
фотографию последнего. Мужчины попытались прикинуться неосведомленными: мол,
Илью не видели никогда, а парень.., мало, что ли, парней?
— Ты хотя бы имя скажи.
— Имя вы мне скажете, — ответил на их
разглагольствования Ник. — И чем скорее, тем лучше. Не то терпение мое
лопнет, и я вам быстро обрисую, как следует вести себя в гостях. Погромов на
рынке давно не было?
Мужчины вновь переглянулись.
— Тот, кого ты ищешь, умер, — наконец сказал
Муса. — Он вот ему, — Муса ткнул пальцем в одного из мужчин, —
родня. Племянник жены. Хотели домой отправить — болтался без дела, совсем
пустой человек. Доверить ему торговлю никак нельзя. Мать жалко, вот и держали.
А три дня назад он исчез. Не могли найти, никто не видел. Сегодня утром нашли,
в сарае, за ящиками. Туда редко кто заглядывал. Теперь думаем, что делать.
Документов нет, ничего нет. Мать его жалко.
— Покажи, где это? — хмуро бросил Ник, поднимаясь.
К старому сараю пристроили навес, который обшили с боков
железом, все пространство было заставлено товаром, оставался лишь узкий проход,
он вел к двери в сарай, запертой на ключ. Ник вслед за мной протиснулся в узкое
пространство между стеной и ящиками. Парень лежал на полу, прикрытый
телогрейкой. Ник ее приподнял, а я отвернулась.
— Черт, он у вас протухнуть успел, — возмутился
Ник. Судя по запаху так и было.
— Сюда редко заглядывают, — виновато ответил Муса.
Я не спеша огляделась.
— Когда вы его нашли, он что, сидел?
Крыша была низкой, и повеситься парень на поперечной балке
никак не мог, роста он был выше среднего, ему бы пришлось ноги поднимать.
— Сидел. Вот здесь сидел. А веревку вот сюда продел.
— Значит, вашему парню кто-то помог, — заметил Ник
и недовольно добавил:
— Идем отсюда. Чего ментам не сообщили?
— Думаем.
Мы вернулись за стол во дворе, и Ник начал задавать вопросы.
Отвечали ему с неохотой, однако удалось выяснить, что накануне исчезновения
парня его разыскивал человек, спрашивал людей на рынке. Описание этого человека
вполне подошло бы мужчине, с которым покойники, будучи еще живыми, встречались
в кафе, — лет сорока, сутулый, без особых примет.
— Чернота темнит, — высказал свое мнение Ник уже в
машине. — Что-то они знают. И боятся. Вряд ли надумали сами убийцу искать,
тут что-то другое.
— Если удавленник здесь не торговлей промышлял, а, к
примеру, был идейным борцом, ничего они не скажут, здоровье дороже.
— Разберемся, — удовлетворенно кивнул Ник. —
Пока все более-менее ясно.
«И есть что хозяевам доложить», — подумала я, а вслух
спросила:
— Какое ко всему этому имеют отношение Горох и Серега?
— Кто знает? Может, и имеют. Горох, кстати, сидел. Мог
кто-то из старых друзей у него нарисоваться. А что? Увидел его на базе,
подошел… Дядя мне нравится, работает грамотно, свидетелей не оставляет. Горох
не дурак, мог сообразить, что к чему, если не был с ними в сговоре, оттого и
скончался. И Серега мог что-то узнать об этом…
— И позвонил мне?
