Я оставила его слова без комментариев.
Мы сидели в баре уже полчаса, и нежелание Ника говорить на
волнующую меня тему здорово нервировало. Газета тоже раздражала. Не сама
газета, естественно, а заметка о гибели журналиста. Его тело обнаружил
милицейский патруль в три часа ночи. Мне очень хотелось выбросить этого парня
из головы, но мысли о нем упорно возвращались.
— Тебе покойники снятся? — вдруг спросила я и тут
же прикусила язык, но было поздно. Ник взглянул на меня, улыбка исчезла с его
физиономии, и ответил он серьезно, чуть помедлив:
— Иногда. Но к этому привыкаешь.
— Правда?
— Конечно. Человек такая скотина, привыкает буквально
ко всему. Сначала ты боишься, потом злишься, потом вовсе ничего не чувствуешь.
Тебе давно пора переходить к следующей стадии. Все мы смертны, рано или поздно,
но конец один, так что не вижу повода особо переживать… Мне шепнули, что у
Сереги были большие долги, — после непродолжительной паузы сказал
Ник. — Я проверил. Так и есть. Он задолжал всем казино в городе.
— И ему за это распахали шею? — усмехнулась я.
— Всякое бывает, — пожал Ник плечами.
— Трудно поверить, что кто-то решился на такое, зная,
что Серега работал на тебя.
— Если долг большой, а человечек, то есть Серега, столь
незначителен, то вполне могли… Меня его смерть не особенно взволновала, а
хозяевам сейчас и вовсе не до таких мелочей. Их интересует, кто пронюхал о
грузе. Менты на дороге ряженые, их личности до сих пор не установлены.
— Гастролеры?
— Скорее всего. Утечка информации, несомненно,
произошла у нас. Разумеется, хозяев сие весьма насторожило. Логично
предположить: кто-то из своих решил сорвать куш и смыться.
— Ты сам-то в это веришь? — усмехнулась я.
— Я — нет. — Ник был по-прежнему серьезен. —
Но они такие затейники, что верят. Мое дело — слушать старших товарищей, а не
высказывать свое мнение.
— Мы ведь уже обсуждали это: о грузе знали многие. Не
лучше ли сосредоточиться на убийстве Гороха? Если оно связано с нападением на
транспорт, мы сможем выйти на исполнителей.
— Тебя очень занимают эти убийства? — усмехнулся
Ник.
— Занимают, — не стала я отрицать.
— Понимаю. Что ж, давай поищем нашего злодея. Можем
начать прямо сейчас.
— Сейчас не могу. Меня Машка ждет. Не так часто у нее
выпадает свободный день.
— Вот так всегда. Поманила подружка пальцем, и старый
добрый Ник уже не нужен. Топай. Если еще кого-нибудь пришьют, позвоню.
— Плохая шутка, — разозлилась я и поспешила
удалиться, пока он не передумал.
Машка ждала в моей квартире и встретила меня вопросом:
— Как ты смотришь на то, чтобы напиться?
— С восторгом, — ответила я.
— Тогда начнем. — Она потащила меня в комнату, где
был накрыт стол.
— Планы изменились? — удивилась я. — Мы же
хотели в ресторан?
— Ресторан никуда не денется. Кстати, наличность у тебя
есть?
— Наскребу.
— Отлично. Будем пить до утра.
Мы выпили, по-дурацки улыбаясь друг другу, но беседа не
клеилась.
— Я виделась с Ником, — сказала Машка, и мне стало
понятно, что ее так беспокоило. — Он расспрашивал о тебе.
— Обо мне?
— Да. Задал мне кучу вопросов, один нелепее другого. Я
чуть с ума не сошла от страха. Что происходит, а?
— Какой-то псих прирезал Серегу. Два трупа на неделе,
это многовато, вот Ник и нервничает.
— Какой Серега? Ремезов?
— Он.
Машка вернула бокал на стол и уставилась на меня.
— Кто убил?
— Машка, ну откуда я знаю?
— Постой… Двоих уже нет. Ведь так?
— Ну.., выходит, что так… — развела я руками.
— И обоих внезапно укокошили без видимой причины?
— Причина, конечно, есть, просто мы ее не знаем.
— Юлька, это ведь… — начала она испуганно.
— Спятила? — посуровела я. — Выбрось из
головы! И вообще, мы отмечаем мой день рождения, так что завязывай со всякими
такими разговорами. Пьем и радуемся жизни.
Разумеется, напиться мне так и не удалось, но я очень
старалась. Ноги заплетались, язык отяжелел, но спасительное безмыслие не наступало.
Впрочем, не очень-то я на это и рассчитывала. Мы пили у меня, потом зашли к
Виссариону, девки под мой аккомпанемент исполнили «Happy birthday…» и подарили
коробку конфет, которую позаимствовали все у того же Висссариона. Я поставила
выпивку, выслушала поздравления и заверения в том, какой я хороший человек.
Кажется, в этом никто не сомневался.
Потом мы, прихватив бутылку, залезли на крышу дома, где
любили таращиться на звезды во времена своей счастливой юности. Чтобы попасть
на крышу, пришлось сломать замок, с чем я блестяще справилась. Мы сидели под
звездами, я учила Машку пить из горлышка и была абсолютна счастлива, хотя крыша
теперь не казалась такой уж высокой (рядом понастроили домов в шестнадцать
этажей), а небо, наоборот, стало бесконечно далеким. Но это обстоятельство
моего настроения не испортило.
— Юлька, — позвала Машка, — ты сегодня
что-нибудь ела?
— Наверное. Мы же закусывали.
— Есть хочу невыносимо. Идем в ресторан?
— Есть в первом часу ночи? По-моему, это извращение.
— Значит, я извращенка. Что ж теперь? Зато поем.
Идем, — потянула она меня за рукав.
— А ты дойдешь?
— Конечно.
— А я?
— Не прикидывайся. Нас ждут великие свершения.
Мы покинули крышу, оставив бутылку недопитой. Лифт не
работал, и пока мы спускались по лестнице, дважды едва не упали.
— Я приглашаю тебя в «Багратион», — сказала Машка,
устраивая голову на моей груди.
— Жутко дорогой кабак. Нас с позором выгонят, потому что
у меня нет денег и мы еле стоим на ногах.
— У меня полно денег. Честно. Они ведь принимают
карточку? У меня так много денег, что мне ни в жизнь их не пропить.
— Давай попробуем, — согласилась я.
