– Что такое? – испугалась Женька. Я к тому моменту тоже
успела оглядеться, и у меня появилась догадка, потому что кривая береза, что
росла напротив, показалась мне знакомой, еще через десять минут я увидела
валун, поросший мхом. Сомнения меня оставили, мы вновь оказались вблизи Черного
озера.
– Началось, – пробормотал Козлов. Женька побледнела и
спросила:
– Что началось?
– Кружит, – пожал плечами Виктор Алексеевич.
– Заплутали? – не унималась Женька.
– Хуже. Она нас не отпускает.
– Кто не отпускает?
– Зона, – сердито ответил он. – Так, не
паниковать, попробуем взять левее.
Лицо его было сосредоточенным, и говорил он решительно, но в
глазах затаился страх.
– Хорошо, возьмем левее, – как можно спокойнее сказала
я.
Мы опять пошли, держась поближе друг к другу. Женька взяла
меня за руку и больше ее не выпускала, я была очень благодарна подружке за то,
что она, против обыкновения, помалкивает. На этот раз мы шли больше двух часов,
а потом вновь увидели березу. Козлов достал компас, но от него не было никакой
пользы, стрелка качнулась сначала вправо, потом влево, описала полный круг и
начала показывать разные направления, север был то за спиной у нас, то впереди,
то чуть левее. Козлов тревожно посмотрел на небо, а я на часы. Время поджимало.
– Попробуем пройти вдоль берега и дальше через
болото, – сказал Козлов. Я не была уверена, что он знает, как следует
поступать, но лезть с вопросами не решилась, если он начнет паниковать, отсюда
нам точно не выбраться, по крайней мере сегодня.
Мы пошли вдоль берега. Я заметила, что Козлов старался к
озеру не приближаться, мы свернули и начали углубляться в болото, правда, пока
идти можно было, ничего не опасаясь. Под ногами чавкало, и ходьбе кочки мешали,
но это было все-таки не то болото, которое внушает смертельный ужас.
Чахлые деревья по сторонам выглядели зловеще. Тут возникла
новая напасть. Вода у нас давно кончилась, а пить хотелось страшно. Женька
тяжело дышала, то и дело спотыкаясь о кочки, я поняла, что долго тоже не
выдержу, мы начали отставать. Козлов то и дело оборачивался, уговаривая нас:
– Потерпите еще немного, скоро будет легче.
Через час стало ясно: мы опять идем по кругу, болото
действительно кончилось, но вышли мы все к тем же валунам. Козлов сел на один
из них, вытер испарину со лба, достал флягу, сделал несколько глотков и
протянул нам:
– Пейте.
Женька с благодарностью взяла флягу, я наблюдала с
вожделением, как она пьет, наконец она передала флягу мне.
– Это зверобой, – сказал Козлов. – Жажду хорошо
утоляет.
Вкуса я не почувствовала, в тот момент вода из лужи была бы
лучшим подарком.
– Что будем делать? – немного отдышавшись, спросила
Женька.
– Попытаемся еще раз. На ночь здесь оставаться нельзя,
такого страха натерпимся, тут бывалые мужики… вы как, идти сможете?
– Так выбора все равно нет, – пожала Женька плечами.
И мы пошли. Вернулись к валуну, который встретили первым, и
опять взяли левее. Примерно через час показался овраг, Козлов повеселел.
– Слава богу. Девчонки, прибавьте шагу.
Он дал нам хлебнуть из фляги, и мы направились через овраг.
То, что от озера мы вроде бы отошли, придало нам моральных сил, а вот
физических почти не осталось. Ноги заплетались, перед глазами стоял туман, в
груди пекло, чувство было такое, что грудная клетка сейчас взорвется. Женька,
держась за мою руку, трясла головой и все чаще закрывала глаза, я со страхом
наблюдала за ней. Козлов успел уйти вперед, я старалась шагать быстрее, но ноги
стали точно ватные, Женька сделала еще несколько шагов и вдруг повалилась в
траву.
– Ты чего? – испугалась я, хотя мгновение назад была
уверена, что тоже грохнусь в обморок.
– Сил моих больше нет, – простонала Женька. –
Анфиса, у меня глюки. На нас кто-то смотрит, вон оттуда.
Я взглянула в том направлении и увидела большую ель. Ветви
опущены вниз, совершенно неподвижны, а чувство было такое, что там, под густым
лапником, кто-то затаился.
– Не дури, – сказала я и поняла, что мне очень хочется
завизжать.
– Анфиса, это мне наказание за мои грехи, – жалобно
причитала Женька. – В церковь не хожу и веду разгульный образ жизни. К
мужикам отношусь по-свински, Петечку обидела, а он хороший.
– Завтра пойдем в церковь, а Петечке ты позвонишь, скажешь,
что от него без ума, только поднимайся.
Тяжело опираясь на мою руку, Женька встала. К нам бежал
Козлов.
– Что с ней? – спросил испуганно.
– Все нормально, – ответила Женька. – Хорошо бы,
конечно, отдохнуть немного.
Козлов посмотрел на небо в просвет между деревьями.
– Только десять минут. Хорошо?
Мы дружно повалились в траву и закрыли глаза; кажется, я
мгновенно уснула и не могла понять, кто и с какой стати трясет меня за плечо.
– Девчонки, надо идти. Скоро стемнеет.
Женька отмахивалась от меня руками, как от надоедливой мухи.
Вдвоем нам с трудом удалось растолкать ее.
– Бросьте меня, – захныкала подружка. – Не могу я
идти.
– Еще как сможешь, – тряхнув ее еще раз, заверила я. Но
хоть и старалась идти быстрее, однако свои силы явно переоценила. Теперь мы
спотыкались практически беспрерывно и дважды даже упали.
– Связался я вами, – со слезой в голосе ныл
Козлов. – Ведь знал же, что с бабами идти сюда себе дороже.
Я решила не обращать внимания на его слова, главное, хоть
как-то идти вперед, вот на этом я и сосредоточилась. Однако скоро поняла, что
испытание еще впереди, потому что Козлов вновь начал оглядываться, кусал губы и
дважды сверялся с компасом. Заработал компас или все еще дурит, я спрашивать не
стала, сил на это попросту не было, но заподозрила, что мы вновь сбились с
пути. Вскоре Козлов был вынужден в этом признаться.
– Пора нам к сторожке выйти, – заметил он
тревожно. – А ее все нет и нет. Нам сегодня хотя бы до нее добраться, там
переночуем.
Солнце садилось, как известно, в лесу темнеет рано. Тревога
Козлова передалась мне. Женька бессмысленно таращила глаза и, судя по всему,
уже ничего не соображала. Козлов с печалью посмотрел на нас:
– Вот что, отдыхайте. А я по кругу пойду. Сторожка должна
быть рядом.
– Как вы нас найдете в темноте? – испугалась я.
