— Это вас Олимпиада Назаровна научила так
отвечать? — добавила я суровости в голос.
— С какой стати? — рассердилась женщина. — Я
вчера задержалась.
— Вы лжете, — спокойно возразила я. — Я
видела, как вы домой возвращались, было еще светло.
Трюк удался, Люба бросилась к двери, закрыла ее и,
привалившись к ней спиной, зашептала:
— Олимпиада Назаровна велела, если спросит кто,
сказать, что вчера допоздна задержалась, а на самом деле я ушла как обычно, в
шесть. Вы уж меня не выдавайте.
— А вас кто-нибудь об этом спрашивал?
— Нет, — покачала она головой.
— Странно, что Олимпиаде Назаровне понадобилось
заставлять вас лгать. Она не объяснила, зачем ей это нужно?
— Нет. И я не спрашивала. У нее не спросишь.
— А что она вообще за человек? — нахмурилась я.
— Строгая. Ее здесь все боятся.
— Все? — не поняла я. — Вы имеете в виду Льва
Николаевича?
— Нет, — растерялась Люба. — Он ей все равно
что сын. А вот наши местные…
— Постойте, — не поняла я. — Разве Олимпиада
Назаровна с кем-то из местных общается? Я думала, Лев Николаевич живет здесь
недавно.
— Да что вы, — махнула рукой Люба. — Он,
можно сказать, наш, местный. Этот дом год назад построил, а раньше здесь старый
дом стоял, после пожара его снесли… И отец Льва Николаевича здесь жил, и дед.
— Олимпиада Назаровна тоже из местных?
— Она из лагерных, — перешла на шепот Люба. —
Может, вы слыхали, у нас повсюду лагеря были. А отец Льва Николаевича как раз
здесь всем и командовал, в больших начальниках ходил.
— Очень интересно, — пробормотала я. —
Послушайте, Люба, а нет ли в деревне у кого-нибудь лодки с надписью «Фаина» на
борту?
— У наших точно нет. Может, кто-то с большой земли или
с соседних островов порыбачить решил. Хотя у нас чужаки редкость… Вы ей не
скажете? — помолчав, спросила она.
— Олимпиаде? Нет, конечно.
Люба отошла от двери, я выглянула в коридор и мысленно
чертыхнулась, обнаружив в трех метрах от двери Олимпиаду. Не иначе как старая
ведьма следит за мной.
— Вам что-нибудь нужно? — спросила она.
— Просто немного хотелось поболтать с Любой, —
выдала я беззаботную улыбку. — Жизнь островитян так романтична.
Олимпиада одарила меня тяжелым взглядом, а я бросилась
искать Женьку.
Она прогуливалась по саду в компании Льва Николаевича.
— Анфиса, мы сейчас отправляемся в город, —
сообщила она. — Лев Николаевич так любезен, катер в нашем полном
распоряжении.
— Отлично, — кивнула я, хотя в настоящий момент
мне было не до катера.
— Вы едете в город? — неожиданно появляясь из-за
кустов, спросил Мстислав, старавшийся выглядеть беззаботным. — В такую
погоду неплохо совершить прогулку. — Мне показалось или они со Львом
Николаевичем в самом деле заговорщицки переглянулись? — Вы не против, если
я составлю вам компанию? — спросил Мстислав, и мы с Женькой горячо
заверили, что будем просто счастливы.
Через пятнадцать минут мы уже шли к пристани. Мне не
терпелось выложить Женьке новости, но Мстислав не отходил от нас ни на шаг.
Мало того, он и на катере пристроился рядом с нами и всю дорогу трещал, как
сорока, распинаясь о местных красотах. В общем, в моей голове в конце концов
созрела идея, что Мстислав приставлен к нам хитроумным Львом Николаевичем. Тут
я вспомнила разговор между ним и Русланом, когда тот прозрачно намекнул, что мы
явились сюда не просто так. Выходило, нас в самом деле в чем-то подозревают,
только вот в чем?
Над этим я и ломала голову, время от времени выразительно
поглядывая на Женьку. Она с увлечением слушала болтовню Мстислава до тех самых
пор, пока катер не пристал к берегу. Здесь ему ненадолго пришлось заткнуться,
но радость моя по этому поводу оказалась преждевременной, с Женькой я тоже не
успела перемолвиться словом.
Договорившись с нашим капитаном, что вернемся часа через
два, мы отправились по магазинам, и Мстислав, разумеется, с нами. Все мои
сомнения отпали: он за нами приглядывает. Мы зашли в универмаг, где провели
около часа, Мстислав терпеливо таскал за нами пакеты.
Возле секции дамского белья он замешкался, что дало нам
возможность наконец-то уединиться. Мы прошли в примерочную кабину, и я сразу же
зашептала:
— Олимпиада соврала, Люба ушла вчера как обычно, в
шесть, и открыть калитку не могла.
— Ее мог открыть Олег или тот же Мстислав.
— О чем ты говоришь? — возмутилась я. — Ясно
как день, здесь Олимпиада замешана. Иначе зачем ей заставлять Любу говорить
неправду. К тому же она подглядывала со стены, когда обыскивали побережье,
значит, боялась, что кого-то найдут. Это еще не все. Нашему хозяину остров не
чужой…
— Он мне рассказывал, — кивнула Женька, пребывая в
задумчивости. — Пока ты болтала с Любой, а старушенция за вами следила, я
заглянула в ее комнату…
— В Олимпиадину? — не поверила я.
— Ну, там Наташка убиралась. Конечно, провести обыск по
всем правилам не удалось, но кое-что я заметила.
— Что? — задыхаясь от волнения, прошептала я в
преддверии страшной тайны.
— Насквозь промокшие туфли. Они стояли в ванной,
убранные с глаз долой, а еще там сушилось платье.
— Ну и что? — разочарованно произнесла я.
— А ты подумай, — наставительно изрекла
Женька. — Ты сообщила о лодке, и сегодня утром Руслан пытался ее отыскать.
Безуспешно. Я спросила у Льва, не нашлась ли эта самая лодка, и он ответил
«нет». Должно быть, ты что-то напутала.
— Черта с два я напутала. Лодка без весел с надписью
«Фаина» на борту. Люба говорит, у них в деревне такой нет.
— Вот-вот. Вчера ты ее видела, в чем я ни секунды не
сомневаюсь, а утром ее в зарослях не оказалось. При этом у старухи мокрая обувь
и платье, Олимпиада разговор слышала, и ей ничего не стоило незамеченной
покинуть дом, она здесь каждую тропинку знает. Но это еще не все. Типа,
которого ты за бороду ухватила, парни, как известно, в зарослях не обнаружили.
Далеко уйти он не мог, только по тропе, ведущей к дому. А если б он напролом
полез, мы бы услышали. Так вот, куда он в этом случае делся?
— Спрятался в доме, — ахнула я.
