— Проверьте, что там, — кивнул Руслан охране и
повел нас к дому, светя под ноги фонариком. Женька продолжала виснуть на его
локте. Тропинка была узкая, и идти по ней, обнявшись, было неудобно.
Воспользовавшись этим обстоятельством, я юркнула за спину подружки. Ник бежал
впереди. В доме светились все окна, а я готова была сгореть от стыда.
Мы как раз достигли центральных дверей, когда со стороны
сада появились охранники.
— Ну что? — спросил Руслан.
— Следы правда есть, — ответил парень, а я
порадовалась, заслышав тревогу в его голосе. — В зарослях тропинка,
выходит как раз к калитке.
— А как вы вошли? — додумалась спросить я.
— Через калитку, — удивился парень.
— А кто ее открыл? — влезла Женька. Парни
выглядели раздосадованными, а на вопрос не пожелали ответить, но от Женьки
отделаться не так-то просто. — Калитка была не заперта? — не
унималась она.
— Нет, конечно, если мы вошли.
— А когда вы к нам бежали, вы воспользовались
калиткой? — Вопрос показался мне толковым, тропинок внизу было так много,
что немудрено запутаться. Парни в самом деле могли выйти через калитку, а потом
подняться на пригорок.
— Мы шли через мост, — заявил Руслан.
— Значит, кто-то открыл калитку, потому что я ее
собственноручно захлопнула перед тем, как идти на пляж, — заявила
Женька. — Чтобы открыть ее с той стороны, нужен ключ, но вы говорите, что
калитку не открывали…
Между тем мы вошли в дом и в малой гостиной обнаружили
остальных обитателей дома: Лев Николаевич сидел в кресле, по обе стороны от
него разместились Мстислав и Олег, а чуть в стороне замерла грозная Олимпиада.
При нашем появлении Олег что-то торопливо убрал в карман куртки, в которую был
облачен. Я готова поклясться, это «что-то» было пистолетом. Выходит, мы своими
воплями здорово напугали граждан.
— Что там? — сурово спросил Лев Николаевич. Руслан
поведал о наших злоключениях, а я, решив, что они как-то не впечатляют,
напомнила о лодке в зарослях.
— И собака вела себя странно, — внесла свою лепту
Женька. — Скулила и на брюхе ползала.
Все поискали глазами Ника, но он остался на улице, оттого,
наверное, публика уставилась на меня, хотя с таким же успехом могла таращиться
и на Женьку.
— Глупости все это, — грозно заявила Олимпиада и
пошла вон из комнаты. — Нечего по ночам шляться, и тогда всякая чушь не
будет мерещиться.
— Ничего нам не мерещилось, — разозлилась
Женька. — Ребята следы видели. Видели? — рявкнула она, парни дружно
кивнули.
— Эка невидаль, — огрызнулась Олимпиада. —
Следы… Здесь люди живут, почему бы и не быть следам. И тропинки люди натоптали,
вон их сколько по всему острову. Здесь все хожено-перехожено. Собаку вы сами
перепугали. Я тебе давно говорила, Лева, надо настоящую собаку завести, а этот
у нас точно заяц. Всего боится. Открытая калитка вовсе чепуха. Любка домой
через эту калитку ходит, дом ее возле самого озера, ей тут идти ближе. Сегодня
она задержалась и, должно быть, калитку не захлопнула, а я проверить забыла.
Вот и все ваши тайны.
— А как же борода? — растерялась я.
— Какая еще борода?
— Я его за бороду держала, — чуть не плача,
напомнила я.
— Хорошо хоть за бороду, — усмехнулась старая
ведьма и исчезла за дверью, а я едва не задохнулась от возмущения.
— Вот что, в зарослях кто-то был. И я держала его за
бороду. Если учесть, что все присутствующие бреются, выходит, в зарослях сидел
чужак. Что он там делал, не знаю, но он зачем-то прятался, а Ник… — Неожиданно
я нашла очень простое объяснение поведению собаки и не задумываясь выпалила: —
А Ник знал этого человека, оттого и вел себя по-дурацки. Не мог же он в самом
деле по команде «фас» вцепиться ему в горло. — Я перевела дыхание и лишь
тут обратила внимание, какой эффект произвели мои слова: мужчины пялили глаза в
пустоту, хмуря лбы, поджав губы, на их физиономиях читалась тревога. Женька,
обратив на это внимание, робко кашлянула и потянула меня за руку. Я точно под
гипнозом пошла за ней, но на пороге оглянулась — заключительная сцена из
«Ревизора» продолжалась, а сквозь приоткрытую дверь напротив на меня взирала
Олимпиада, и в глазах ее стыла самая настоящая ненависть.
— Вот осиное гнездо, прости господи, — бормотала
Женька, когда мы поднимались по лестнице. — Угораздило нас вляпаться. Чую,
не видать мне денежек, придется уносить отсюда ноги.
— Тут какая-то загадка, — зашептала я, лишь только
мы оказались в моей комнате. — Ты глаза этой мегеры видела?
— Ну…
— Что ну? — разозлилась я. — Видела, как она
на меня посмотрела? А почему? Потому что я сказала: Ник знал этого человека в зарослях.
— И что с того? — не поняла Женька.
— А то, что Олимпиада его тоже знает.
— Постой, чего-то больно мудрено…
Я принялась носиться по комнате, высказывая самые
фантастические предположения.
— Тут явно какой-то заговор…
Женька слушала, чесала в затылке и вдруг изрекла:
— Ты Ромку своего любишь?
— Конечно, — опешила я. — Ромка-то здесь при
чем?
— Ромка точно ни при чем. Просто я подумала…
— Да ты хоть слышишь, что я говорю? — возмутилась
я.
— И слышу и вижу. Руслана, к примеру. Умный, сволочуга.
Тактику сменил. «С тобой все в порядке, дорогая», — передразнила
Женька. — А ты купилась.
— Я купилась? — ушам своим не веря, рявкнула я.
— Конечно. Я вот Ромке настучу, он тебе мозги-то
вправит.
— Только попробуй, — запаниковала я. — И что
за глупости? Что значит купилась?
— А кто ему головушку на грудь положил?
— В минуту слабости.
— Вот-вот, сначала головушку на грудь, а потом и ножки
на ширину плеч.
— Какие ты гадости говоришь, — ахнула я и
совершенно неожиданно заревела. Опустилась на кровать, отвернувшись от Женьки,
та тут же пристроилась рядом и тяжко вздохнула:
