Пули впивались в плоть монстра, но он продолжал наступать, постепенно замедляясь. Когда он был уже совсем близко и почти обрел материальность, Маузер разглядел щупальца на месте рта, раскрывшиеся наподобие цветка, и выстрелил из подствольника.
Тварь отбросило назад. В стороны брызнули ошметки плоти, завоняло горелым мясом. Маузер поднялся и, подавив отвращение, отправился осмотреть чудо-юдо. Тварь издохла, зажав развороченное брюхо. Верхняя часть лысой башки была почти человеческой, а вот рот закрывали щупальца с сотнями присосок, под зеленоватой кожей проступали ребра. Тварь еще дышала – мелко и прерывисто. Под веками катались белки глаз.
Вспомнились нарисованные твари в офисе Фрайба. Там они – порождения чьей-то воспаленной фантазии, здесь – реальность. Мышеловка захлопнулась. Выхода нет.
Прибитый этой мыслью, Маузер поплелся прочь от поверженного чудовища. Потом побежал, огибая аномалии. Не оставляло ощущение, что невидимые глазу монстры несутся по пятам – от дерева к дереву, из тени в тень.
Сумерки сгущались, и присутствие чего-то огромного, темного становилось все отчетливей. Маузер даже радовался этому, потому что иррациональный страх изгонял мысли об Ольге. Здесь надо просто выжить, выстрелить первым, первым ударить врага в спину. Здесь Маузер свободен, потому что нет ничего, чем бы он дорожил.
Взмыленный, с автоматом на изготовку, он едва не выбежал на поляну с домиком без крыши, внутри которого горел костер. Замедлился, спрятался за сосновый ствол.
После встречи с мародерами он относился к людям с предельной осторожностью. Затрещал костер, запахло жареным мясом. Маузер облизнулся. Только он собрался присесть, чтобы послушать, о чем говорят, как в десятке метров от него задвигались бесшумные силуэты с автоматами. Он насчитал десять человек.
– Бармалей! – прокричал один из гостей отлично поставленным баритоном. – Не стреляй, это Януш.
– Проходи, – хрипло отозвались из хижины. – Сколько вас?
– Одиннадцать.
Силуэты выплыли из темноты и окружили дом. В сумерках не было видно лиц. Главный – в прорезиненном плаще, с автоматом – и еще двое зашли внутрь дома, остальные стояли на улице, кто с обрезом, кто с автоматом.
– Жратвы на всех не хватит, – пожаловался сиплый.
– И хрен с ним, – проговорил пришлый в плаще. – Спешить надо. Братишка, наверное, уже ждет на перекрестке.
– А остальные?
Говоривший встал. Тень гостя отпечатывалась на стене, он смотрел в костер, скрестив руки на груди.
– Идут небольшими отрядами, чтобы черные не заподозрили.
– Сколько всего человек? – хриплый потянулся к огню, зашипел, снимая шампур.
– Около двухсот. Македонцы обещали столько же, но я им не доверяю.
– Маловато будет. Черные хорошо подготовлены, а у нас – разброд и шатание.
– Да, но большая их часть по лесам шарится, новеньких собирает. У них есть сверхценная идея, и они никак не ожидают, что мы нападем.
Бармалей опять зашипел:
– Горячее, сука! Мне вообще не нравится все это. Какой-то избранный из новеньких, который может нас вернуть в Большой мир… Черные за ним охотятся и всех загребают. Не верится.
– Просто так они не всполошились бы, – парировал Януш, сунул кусок мяса в рот, свесился из оконного проема и протянул шампуры бойцам, что остались на улице: – Держите. Быстренько ужинаем и идем дальше.
Воцарилась тишина. Скрипел сверчок, шелестел ветер, потрескивал костер и выстреливал в небо искрами. Маузер призадумался. Интересный расклад: ходят легенды об избранном, но местные даже не подозревают, что он – их погибель, а не спасение. Покойничкам так надоел их маленький ад, что они согласны идти на черных, чтобы освободить избранного. Раз они уверены, что он именно у черных, значит, так оно и есть. Надо упасть им на хвост. Осталась одна загвоздка: если Артюхов сам не помнит, кто он, как его узнать?
Все получается слишком просто: пришел на завод, пока покойнички мочат других покойничков, воспользовался пластиковой картой, уничтожил лакокрасочный завод, помог Артюхову и спас мир от злодеев. Так даже в фильмах не бывает!
Потому что если бы было так просто, Фрайб сам полез бы в вирт и все исправил. Или послал бы кого-то из своих парней. Отмазка, что он боится и за ним следят, не принимается.
Еще кое-что настораживает: после гибели завода Артюхов утрачивал свою функцию. Он, по сути, уже ничего не значащий персонаж, но по-прежнему нужен Фрайбу. Маузер не верил, что инвалид движим дружескими чувствами. Он видел людей насквозь: Фрайбу чужды привязанности, у него нет ни друзей, ни врагов, для таких индивидов существует полезный, вредный и расходный биологический материал. Маузер относился к первому, но – до поры до времени.
Если бы он продолжал расследовать дело Артюхова, то погрузился бы в него с головой и уже нашел бы зацепки, потому что взгляд стороннего наблюдателя острее взгляда того, кто барахтается, пытаясь взбить окружающее дерьмо в подобие масла.
Ничего, скоро все встанет на свои места. Итак, что есть? Карточка с вирусом и сталкеры, которые приведут его прямиком к заводу. Вот только как втереться к ним в доверие? И не захотят ли они его ограбить? А и фиг с ним. Что будет, то будет.
– Мужики, пустите к костру! – прокричал он и приготовился отстреливаться.
Бойцы вокруг дома вскинули автоматы, закрутили головами. Прозвучал баритон Януша:
– Ты кто такой?
– Одиночка, – ответил Маузер и представился.
– Чего шарахаешься ночью по гиблым местам? – прохрипел Бармалей.
– Я с депо иду, нарвался на мародеров. Пришлось их убить. Но так получилось, что загорелся мазут, теперь там дымно и можно угореть, – почти не соврал Маузер, выступив из темноты. – Негде отсидеться.
Автоматные стволы нацелились на него. Крутую штурмовую винтовку он убрал за спину. С порожка спустился Бармалей, остановился в двух метрах. На сказочного злодея он похож не был: невысокий пухлощекий мужик с глазами, цепкими, как крючья, безбородый, статью напоминающий убиенного Лысогора.
– Так это ты шухер там навел? – Бармалей сунул револьвер в потертую кобуру, скрестил руки на груди. – Что-то я тебя не припомню. Ты сам откуда?
Маузер провел по волосам и сказал:
– Да ладно! Просто я зарос, и татухи раньше не было. А если честно, я не люблю людишек и стараюсь держаться от вас подальше.
Из дома вышел Януш – один в один Бред Питт, только резче линия скул и ростом повыше. Маузер хотел пошутить, что его он точно знает, но прикусил язык: местные не помнят прошлое. Надо трепаться поменьше, чтоб не проколоться.
– Мародеров трое? – уточнил Бармалей и сплюнул.
– Да, – не обращая внимания на стволы, Маузер шагнул к нему и снял кусок мяса с шампура, зажатого в его руке, проговорил с набитым ртом: – Было. Один молодой, второй крепыш, на тебя похожий. Третий в здании подох, не видел его лица.
