– За вами? За вами могут прийти?
– Это я так, к слову. Но признайтесь, вы хотели бы знать, что завтра попадете под машину, и не просто знать, а получить возможность избежать смерти? Ведь хотели бы, не спорьте. А это уже предмет для торга. За такие милые мелочи кто угодно согласится выполнять поручения кого угодно… Полагаю, что те, кто организовал переброску вас в прошлое, исходят из подобных предпосылок. Так вот, со мной они будут разговаривать и предлагать нечто реальное. А с вами… Они могут сделать вид, что готовы вернуть вас домой, что просто горят от нетерпения спасти вас. И даже продемонстрируют свои возможности. Но вы им не верьте.
– Никому нельзя верить, только вам?
– Может быть, Всеволод Александрович. Может быть…
– Ужин готов! – крикнул старик с кухни.
– Пойдемте. – Комиссар встал со стула.
– Я, наверное, не хочу, – сказал Севка. – Абсолютно не хочу…
Слишком много всего обрушилось сегодня на его голову. И он не спал толком почти неделю. И несколько раз за последние сутки он умирал. И даже убил один раз, хотя к этому, пожалуй, он стал привыкать.
А сейчас вот его вербуют самым беззастенчивым образом. Внаглую, почти как участковый инспектор пытался сделать Севку стукачом после того, как поймал его возле взломанного киоска. «У майора ничего не получилось, и у тебя, комиссар, не получится», – пробормотал Севка.
– Что? – переспросил комиссар.
– Ничего, приятного аппетита. Мы здесь будем ночевать или поедем за город?
– Здесь. Вас устроит диван? Я попрошу Никиту принести постель…
– Лучше просто оставьте меня в покое до завтра. Я так лягу… Если не возражаете, конечно.
– Пожалуйста, ваше право.
Севка встал со стула, пересел на диван, расстегнул ремень и портупею…
– Туалет прямо по коридору и налево, – сказал комиссар, молча наблюдавший за Севкой.
Севка сходил в туалет, вернулся, снова сел на диван и стащил с себя сапоги. Комиссар, по-видимому, успел дать указания, на диване лежали подушка и шерстяной плед.
Галифе Севка снимать не стал. Лег, укрылся пледом.
– Вы всю ночь будете тут стоять? – спросил Севка, глянув на комиссара, стоявшего у двери.
– Нет, я уже ухожу.
– Пожелайте мне спокойной ночи.
– Я понимаю, что вам сейчас непросто… – сказал комиссар.
– Вы бы с этого начали. Неделю назад, например. Вам было бы куда легче со мной вести диалог, а мне вам поверить. Вы обрисовали мне ситуацию, я вам ни хрена не поверил. Вы попытались меня завербовать, я, кажется, согласился, но ни вы, ни я не можем гарантировать того, что я сделаю в самый ответственный момент. Мы с вами даже не знаем, наступит ли этот момент… Меня могли просто использовать как подопытную мышь. Выживу – не выживу, вы меня пристрелите, к сердцу прижмете, к черту пошлете… Не так?
– Может быть, и так. Но я не могу вам предложить большего, чем уже предложил. Жизнь. Работу. И могу вам обещать, хоть вам наплевать на мои обещания, как я понимаю… И тем не менее могу вам обещать, что если мы с вами найдем Орлова или человека, пришедшего от него или от того, кто занимается переброской людей во времени, одним из условий моего с ним сотрудничества будет отправка вас в ваше время. А если это будет невозможно по каким-то причинам, то я снабжу вас легендой, деньгами, документами и отправлю в любое выбранное вами место. В ту же Сибирь, если хотите. Можем даже попытаться организовать вам заграницу.
– Я вам – попаданцев, а…
– А я вам – жизнь и будущее.
Севка закрыл глаза и откинулся на подушку.
– Я хочу услышать ответ, – сказал комиссар.
– А какая вам разница? – не открывая глаз, спросил Севка. – Ну, соглашусь я вслух, и что? Кто-то сможет меня заставить выполнить это обещание? А кто-то сможет заставить вас отправить меня в Рио-де-Жанейро?
– Никто не сможет. Но выбора ни у меня, ни у вас нет, согласитесь. В этом смысле мы с вами на равных. Абсолютно паритетные отношения. Вы можете меня обмануть, я могу вас обмануть…
– Какова вероятность встретить на улице динозавра? – спросил Севка.
– Не понял?
– Старая шутка. Вопрос: какова вероятность встретить на улице динозавра? Ответ – пятьдесят процентов – либо встретишь, либо нет. Какова вероятность, что вы выполните свое обещание?
– Такая же, как та, что вы выполните свое. Пятьдесят процентов.
– Хорошо, – сказал Севка. – Давайте попробуем. Мне что-то нужно подписать? Кровью?
– Нет. Не нужно. С завтрашнего дня вы начнете подготовку…
– К чему?
– Ко всему. Стрельба, рукопашный бой, минно-взрывное дело, оперативная подготовка – всего понемногу.
– И послезавтра – в тыл к врагу.
– Нет, вы будете заниматься по индивидуальной программе и как можно чаще появляться в Москве. И будете сопровождать меня по делам. Не на фронт, а в места безопасные и людные.
– Понял. Хорошо. Не забудьте выключить свет.
Севка собрался повернуться на бок, но выключатель так и не щелкнул.
– Что еще? – спросил Севка.
– Вы действительно хотите в Рио-де-Жанейро? – спросил комиссар.
– Да, управдомом.
– Неплохая, кстати, книга. Грустная только. Я Илье и Жене так и сказал, а они ответили, что так и планировалось. Значит, в Рио?
– Да, на Копакабану. А сейчас дайте мне уснуть.
– Извините, спокойной ночи. – Комиссар выключил свет.
– Послушайте! – окликнул его вдогонку Севка.
– Да?
– Я действительно похож на вашего сына?
– Да, но это не имеет уже никакого значения.
– Я знаю. И еще я хотел у вас уточнить… Скажите, Евгений Афанасьевич, вы вот так красиво рассказали мне сказку о пуле, одобрительно выслушали… Но ведь смысл этой сказки совсем в другом. Так?
– В чем же?
– А в том, что каждый из нас может оказаться этой пулей. Каждый из нас. И я, и вы, и Орлов, и генерал ваш заслуженный – всего лишь обойма. Каждый из нас о чем-то думает, мечтает, строит глубокомысленные теории, а на самом деле… На самом деле нас просто выстрелят в нужном направлении и в нужное время. Время – ключевое слово в данном случае. И может выйти так, что мы даже и не узнаем, зачем нас выстрелили. И лоб, который мы разнесем вдребезги, был нашей целью или досадным препятствием. Почему вы молчите?
– Слушаю. Соглашаюсь. Что еще?
– И каково вам осознавать себя пулей, комиссар?
– Я уже привык.
И комиссар вышел.
– И я привыкну? – вслух спросил себя Севка, не нашел ответа и провалился в сон, как в пропасть.
