— Давай, — согласилась я, в результате чего Роман
Андреевич задержался в родной квартире дольше, чем планировал, взглянул на часы
и, чертыхаясь, попробовал сделать несколько дел одновременно: натянуть носок и
доесть пельмени. Я с уважением наблюдала за супругом и смогла констатировать,
что и то и другое ему в конце концов удалось. Несмотря на некоторую суету,
Роман Андреевич пребывал в отличном расположении духа и, направляясь к двери,
ласково сообщил:
— Да, тут Андрюха накопал кое-что на вашу Ингу.
Глянь, — извлек из кармана листок бумаги, сунул его мне и открыл дверь,
чмокнув меня в нос, но тут же нахмурился, погрозил пальцем и изрек тоном,
который обычно доводил меня до бешенства: — Только никакой самодеятельности.
Я кивнула с самым послушным видом, на какой только была
способна, и, помахав рукой, прикрыла за любимым дверь. Затем выбежала на лоджию
и с умилением наблюдала, как он садится в машину. Конечно, мой муж иногда
бывает страшным занудой, но вообще-то у него много положительных качеств. Он
посигналил, выезжая со двора, я счастливо улыбнулась и тут вспомнила про
бумаги. Точнее, о единственном листе бумаги, который все еще держала в руках,
озабоченно нахмурилась и устроилась в плетеном кресле, стоявшем на лоджии.
«Трусова Инга Станиславовна», — прочитала я. Далее
следовала дата рождения, краткие сведения о родителях, год окончания школы, в
общем, ничего особенно интересного. Шесть лет назад, шестнадцатого октября она
вышла замуж за Сокольникова Евгения Петровича и соответственно сменила фамилию.
Я нахмурилась и, подняв голову от листа бумаги, уставилась в пространство.
Вообще-то, уставилась на березу, росшую у соседнего подъезда, но в крайней
задумчивости ее не замечала, так что смело можно сказать: в пространство. День
рождения Лельки восемнадцатого октября, это мне доподлинно известно, чепуха
получается. Женщина с девятимесячной беременностью выходит замуж и оставляет ребенка
в роддоме. Как это понять? Допустим, регистрация брака за два дня до родов —
вещь объяснимая: ребенка незаконнорожденным уже не назовешь. Тогда почему она
его оставила? А как же родители Инги, люди уважаемые, позволили ей так
поступить? Почему бы им не взять ребенка на воспитание, ведь дочь вышла замуж,
а придумать причину, по которой внучка живет у бабушки с дедушкой, совсем
нетрудно. Я перевела взгляд на строчки вверху листа и взглянула на дату их
гибели: восемнадцатого сентября, пять лет назад. Девочке почти год… Скрыть
беременность от супруга за два дня до родов невозможно, если муж Инги и не
являлся отцом ребенка, то о настоящем положении вещей наверняка был осведомлен.
А что, если он поставил условие: женюсь, но от ребенка ты избавишься, и она пошла
на это и даже уговорила своих родителей? Какая-то дурацкая мелодрама. Почти
сразу Инга с мужем переехали в Киев, через несколько месяцев развелись, но в
наш город она не вернулась. Жила сначала в Курске, затем в Воронеже, каждый раз
выходя замуж и меняя фамилии. Год назад устроилась в Нижнем Новгороде (правда,
на этот раз замуж не вышла), где и проживает до сих пор. Вот и все сведения.
Фамилия третьего мужа Инги — Груднев, так что теперь она Груднева Инга
Станиславовна. Детей не имеет, семейная жизнь не заладилась, потому и решила
похитить ребенка? Я поднялась и прошла к телефону, набрала номер мужа, за это
время он должен был доехать до своей работы. Так и есть, Роман Андреевич
гаркнул:
— Громов слушает! — А я спросила:
— Что ты мне подсунул?
— В каком смысле? — насторожился он.
— Куча фамилий и ничего существенного.
— Все существенное я сказал тебе час назад.
— Да? И что это было?
— Ну… я люблю тебя. Чего уж существеннее.
— Перестань валять дурака, ты прекрасно понял, о чем я.
— Ладно, не злись. Времени не было на разговоры, ты ж
сама видела. Значит, так, гражданки Трусовой, она же Груднева, по месту
прописки в наличии нет. За квартиру не платит, телефон за долги отключили,
родных и близких в Нижнем нет, так что сообщить, где она в настоящий момент, некому.
— Как же так? Есть же у нее какие-нибудь родственники?
— Мать с отцом погибли, ты же читала, а остальные
родственники, может, и есть, но им по фигу. В розыск не подавали — это точно. К
тому же девка она лихая и могла в очередной раз выйти замуж где-нибудь в
Тюмени. Конечно, отыскать ее можно, но на это уйдет время.
— А ее ищут?
— Само собой. Она же подозревается в похищении ребенка.
Вопросы есть?
— Есть.
— Это новые вопросы или те же самые, но по новой?
— Иногда ты такой бесчувственный, — вздохнула я.
— Чувственный я, чувственный и с удовольствием бы это
доказал, да работать надо.
В общем, мы простились, я подумала и позвонила Женьке. В
отличие от мужа подружка проявила жаркий энтузиазм и через двадцать минут уже
вышагивала по моей кухне.
— Ищут… знаю, как они ищут. Заехали по месту прописки,
позвонили в дверь, поспрашивали соседей и факс отправили: такой-то нет и давно
не было.
— И что ты предлагаешь? — усмехнулась я. —
Съездить в Нижний Новгород?
— Конечно, — кивнула Женька и посмотрела на меня
так, как смотрит собака на кость. Вожделенно, одним словом.
— Спятила, — растерялась я. — Ты же не
думаешь, что мы в самом деле…
— Думаю. У нас больше шансов, чем у ментов. Для них это
работа, рутина, одним словом, а для нас вопрос жизни и смерти. Чувствуешь
разницу? К тому же ты не можешь не согласиться, что до сих пор мы изрядно
опережали ментов, и, если б не мы, они, скорее всего, ничего об этой
Людмиле-Инге так и не узнали.
В каком-то смысле Женька была права, то есть я не
сомневалась, что без нас в милиции все равно бы докопались до истины, но то,
что мы сделали это быстрее, — реальный факт. И то, что в Нижнем Новгороде
кто-то, не проявляя особого рвения, просто проверил адрес и ответил на запрос, тоже
похоже на правду. Но что нам делать в Нижнем Новгороде, я все-таки представляла
с трудом.
— Допустим, мы туда приедем, — нахмурилась я и тут
же подчеркнула, заметив, как запылали глаза подруги: — Допустим. И что? Вот он,
дом, вот дверь квартиры, разумеется, запертая. Мы взглянули на нее и
отправились назад?
— Ты меня нарочно дразнишь, — обиделась
Женька. — Как будто я собираюсь смотреть на какую-то дурацкую дверь, нужна
она мне…
— А что тогда? — Есть соседи, подруги, место
работы… в общем, есть люди, которые хорошо знали эту Ингу. В легкой
непринужденной беседе при известной ловкости можно узнать очень многое. Нам бы
только ниточку — и клубочек мы распутаем.
