— Позже мебель буду менять, — бубнил я про себя, скидывая надоевший за день сюртук и облачаясь в домашнюю куртку и легкие туфли. — Может, картин пару повешу, еще зеркало в рост или какую другую экзоту.
Нет, все-таки я оптимист. По всем признакам мне светит отставка через полторы недели, а я обстановку новую обдумываю. С другой стороны, не впадать же в черную депрессию? Допустишь такое, а там до петли недалеко.
В дверь настойчиво постучали.
— Господин негоциант! — Голос вроде знакомый, но понять кто не могу. Не привык я еще к местным, не различаю всех тонкостей. — Господин негоциант, барон Грецки уже прибыл.
— Вот черт! — Окинув себя взглядом с головы до ног и решив, что выгляжу вполне себе на уровне, я поспешил вниз, опираясь на трость. Сам же пригласил и сам же опаздываю, некрасиво вышло.
Зимин, успевший умыться и переодеться, каким-то чудом меня опередил и сейчас, сидя в столовой напротив Яроша, развлекал его разговорами.
— Господин барон, рад встрече, — выдал я, ковыляя по бесконечным ступенькам. — Как самочувствие, как супруга? Вижу, вы опять без нее.
— Опять. — Грецки поднялся со стула и бодрым шагом направился ко мне. Вот же глыба, вот же матерый мужик. Вчера хлестал наравне со всеми, а вида такого, что хоть сейчас на обложку журнала «Здоровье». — Супруга мучается с этой чертовой мигренью уже второй день. Опасаюсь, как бы чего серьезного не приключилось. Завтра же поутру к лекарю её, а сейчас пусть отдыхает.
Мы пожали друг другу руки и принялись рассаживаться за столом.
— Не думал я, Дмитрий, — Ярош подвинул к себе бокал с соком, — что будем ужинать сразу после приема. Думал, уйдете с головой в дела и забудете о старом полковнике.
— Не прибедняйтесь, Грецки, — хмыкнул я, наблюдая, как слуги расставляют на столе подносы с закусками. — Кого-кого, а уж вас старым назвать язык не поворачивается.
— Так все-таки, — склонил голову набок Ярош, — приглашение мне льстит, да и поесть на халяву я всегда готов, только вот думаю, что не для праздной беседы вы меня сегодня пригласили.
Слушал я барона вполуха, прокручивая в голове кадр за кадром, слово за словом, странную ночную беседу в шумном питейном зале. Дождавшись, пока наконец обеденный стол приобретет законченный, заставленный блюдами вид, я потер руки и переложил на свою тарелку сочную обивную.
— Есть у меня к вам разговор, барон, тут спорить не буду. Не то чтобы я не рад видеть вас в своем доме, и вот так, по-свойски, пригласить отужинать и поболтать, но обстоятельства вынуждают бросить все и заняться более важными вопросами.
— Слушаю. — Грецки решил остановиться на птице и, отхватив себе жирную куриную ногу, впился в нее зубами. Поесть Ярош действительно был не дурак.
— Помните вероломное нападение на наш экипаж в лесу?
— Как не помнить? — хмыкнул Грецки. — Мой топор тогда вдоволь прошелся по бандитским шеям, а вам достался арбалетный болт в бедро.
— А помните, — я кашлянул в кулак, — что силы наши были, мягко говоря, не равны, и чтобы остаться в живых, мой друг Вячеслав применил несколько нетрадиционный способ обороны, не принятый в этом королевстве?
— И это из поля моего внимания не выпало, — согласился Ярош. — Более того, перед тем, как отвезти вас к лекарю, именно я посвятил вас во все тонкости нарушения. Объясните, милейший, в конце концов, к чему вы клоните, а то своими наводящими вопросами рискуете испортить всю прелесть столь прекрасного ужина.
— Пистолет-пулемет «Кипарис», как, впрочем, и любой другой огнестрел, имеет отвратительную привычку оставлять после стрельбы гильзы, — пояснил я. — Любой следак, а, по-вашему, розыскная стража, имея понятие и хоть раз, даже на картинке, видя стреляную гильзу, способна понять, что на дороге использовалось оружие.
— Мы оставили гильзы, — кивнул Ярош, — это да, но в суматохе событий, думаю, что и розыскную команду толком не отправляли, ограничившись патрулями ближнего гарнизона. Впрочем, навести справки стоит.
— То есть, — кивнул я, — гильзы вы не подбирали?
— Нет, конечно, — отмахнулся Грецки. — У меня голова другим забита была. Если бы обошлось без ранений, наверняка пошарились бы по снегу, поискали следы, а так хорошо, что ногу сохранили. До сих пор, вон, хромаете, да с тростью не расстаетесь.
— И с Кларой вы, значит, не встречались? — Я попытался придать лицу выражение как можно более наивное и непосредственное.
— Нет, конечно, — кивнул Грецки. — Она же похищена!
— А я встречался.
Сказать, что барон сильно удивился, это ничего не сказать. В первую очередь он поспешил подавиться соком, которым запивал жирную курицу. Потом он пару минут пытался отдышаться и под конец, откашлявшись и вытерев лицо полотняной салфеткой, с интересом уставился на нашу веселую компанию.
— Вы не поверите, — повторил я. — Вчера вечером, во время приема я получил интересную записку, в которой неизвестным доброжелателем мне было назначено рандеву. Именно на нем я Клару и встретил.
— На записку взглянуть можно?
— Легко.
Клочок бумаги был у меня в кабинете, и чтобы рассмотреть его, нам пришлось подниматься на второй этаж.
— Это не её почерк, — отрицательно помотал головой Ярош. — Она подписывалась на многих документах, составляла отчеты. В различиях вы можете убедиться, подняв архив.
— Не факт, что записку писала она, — кивнул я.
— Хорошо. — Грецки закинул руки за спину и принялся расхаживать из угла в угол по кабинету. — Начнем с самого простого. С чего вы взяли, что это именно Клара Подольских? Ею ведь мог представиться кто угодно?
— Зачем кому-то представляться чужим, да еще таким спорным именем? — удивился Зимин.
— Зачем? — Барон хитро прищурился. — Зачем воровать кошельки? Зачем подделывать подпись своего мастера, чтобы затем получить сырья в два раза больше разнарядки? Зачем уезжать на поиск клада? Зачем вставать поутру и делать пробежку? Вы меня спрашиваете? Да зачем угодно, милый мой Вячеслав. Человек непредсказуем, и, возможно, кто-то попросту решил зло разыграть Дмитрия, пользуясь тем, что он никогда не видел Подольских вживую. В последнее время в кругу золотой молодежи, кучкующейся при дворе, это вошло в моду, делать другим пакости, а потом рассказывать, как ловко они обвели простофилю вокруг пальца.
— Личность Клары мы установили, — заметил я.
— Установили? — Барон еще более подозрительно уставился мне в глаза. — Что-то мне подсказывает, добрые мои негоцианты, что не только «Кипарис» вы с собой приволокли.
— Как ни стыдно этого признавать, но да.
Вытащив из сейфа ноутбук, я вдавил клавишу пуска и, дождавшись загрузки, вывел на монитор фото девчонки Подольских, крупным планом. Волосы у девушки были светлее, и вроде бы глаза не того цвета, но в нашем современном мире, обладая краской для волос и цветными линзами, изменить свой облик было делом пяти минут.
