Природная осторожность и расчетливость боролись сейчас в голове продавца с авантюризмом и жаждой легкой наживы. Шагнуть в один миг из простых лавочников в знатных торговцев — предложение было более чем заманчивым.
— Неужели у них нет подтяжек? — удивленно прошептал Зимин, когда мы наконец выбрались на улицу.
— Видать, нет, — улыбнулся я. — Эти парни все и всегда знают, иначе торговой удачи не будет.
— Думаешь, заинтересовался?
— Уверен. Понимаешь, почему местные власти ввели заградительные пошлины и четкую регламентацию ввоза товара, пусть даже и из тех материалов, что существуют в королевстве? Положим рынок на лопатки за одну неделю, а заодно массу народа разорим.
— А нас на колья и в огонь? — предположил Славик.
— Если не хуже. — Вытащив из кармана сигарету, я щелкнул зажигалкой, чем вызвал немалый интерес снующих вокруг горожан. — Крах экономики никому пользы не принесет. Деньги деньгами, а революция — дело нехорошее.
Краем глаза я заметил, как торговец куда-то послал своего мальчишку-зазывалу, а сам, жестикулируя и округляя глаза, доказывал другому продавцу, поменьше его ростом, но шире в плечах, все достоинства таинственных иноземных поддерживателей порток.
Первый мой контракт на должности старшего торгового представителя можно было считать подписанным.
По городу нагулялись мы достаточно быстро и, решив перекусить, зашли в один из бесчисленных трактиров, что всегда существовали недалеко от больших торговых площадок и жили в основном за счет покупателей, набегавшихся за день и нагулявших волчий аппетит.
— Главное — не отравиться, — тихо пояснил Зимин, жадно втягивая ноздрями запах жаркого, доносившийся с кухни. — Тут же как? Небось, всю дрянь посетителям тащат. С голодухи что не проглотишь? Да еще нахваливать будешь.
Теория заговора работников общепита существовала всегда, а слухи, гуляющие в умах простых обывателей, один другого страшнее, заставляли закрывать глаза и дрожать мелким бесом, борясь с чувством голода, торопясь туда, домой, к родному холодильнику. Вместилищу кастрюлек с супом и домашних котлет, где нет ни тараканов, ни мертвых кошек или, того хуже, пальца неосторожного работника мясного цеха, что недавно обнаружили в ларьке около метро в пирожке с ливером.
Нет, не думайте, этих товарищей я никогда защищать не буду. Не думал даже, не помышлял. Самому в студенческие годы приходилось подрабатывать в этой среде, там, где орды рыжих «Стасиков», свисая с потолка, так и норовят попасть в чан с тестом, а затем и на стол честного потребителя, уже в печеном или жареном виде. Накушался тогда этого дела всласть и лет десять избегал заведений подобного толка. Но человек привыкает. Привыкает ко всему. К плохим жилищным условиям, перебоям в подаче горячей воды, внезапным ремонтам дороги, парализующим квартал. Привыкает человек к беспределу чиновников, перекрытым улицам. Привыкает человек и к общепиту и, забыв улыбающуюся морду печеного насекомого, вновь входит в пропитанный вонью горелого масла зал и берет жареный беляш.
Все ко всему привыкают. С утра чашка кофе, потом трафик с беспечными блондинками за рулем дорогих иномарок, «газели» с суровыми сынами степей, которым кто-то неразумный, в погоне за длинным рублем, доверил руль маршрутного такси. Дальше работа, рутина, бесконечные деловые переговоры и пустые встречи с изобилием фальшивых улыбок. Потом свет в окошке, обед, час, когда, наконец, оторвав седалище от стула, ты следуешь в кафе за углом, тот же общепит, только зал почище, и заказываешь бизнес-ланч, а на самом деле вчерашний суп и гнилое пюре, обильно сдобренное пряными приправами. Помните незабвенный диалог доктора Ватсона и мистера Холмса?
— Чесночный соус.
— Чесночный соус?
— Именно чесночный соус. Порошок опиума отнюдь не безвкусен, мой друг. Баранина под чесночным соусом.
Да, я что-то отвлекся. Мы же уже сидим за столом, и Славик с блеском в глазах и под аккомпанемент бурчащего желудка листает меню, еще одно нововведение, принесенное из нашего мира. Эта цивилизация учится удивительно быстро. Жаль только, что и как любая другая, берет не самое лучшее. Чаще только выгодное и удобное. Нет, чтобы медицину развивали, или там прогнозы погодные, что для урожая и навигации очень полезно. Нет же. Во главе угла стоит торговец, делец, предприниматель. Человек, привыкший делать деньги из пустого места. Посредник, он и есть посредник, и многие их не любят, хотя я лично не понимаю этой неприязни. Кто-то работает и зарабатывает себе на хлеб с маслом своим умом, кто-то лучше умеет руками, кто-то, пардон, задницей, чего уж скрывать. Каждый забирает от жизни по мере своих возможностей, остроты ума, эрудиции и подвешенного языка. Бедным торговцам приходится совмещать все эти качества в своей черепной коробке. Иногда унижаться, иногда давать взятку или идти на нарушение административного или, не дай бог, уголовного кодекса. Торговцы, настоящие, истинные, каждый день ходят по лезвию ножа. Просчет, неверный ход, и вот ты один на один остаешься со своими кредиторами, настроенными, мягко говоря, не совсем мирно.
Толчок в бок окончательно выдернул меня из кокона мыслей. Так я называю то состояние, в которое, случается, вхожу, сам не знаю почему. Иногда нужно как следует вникнуть в ситуацию и просчитать все ходы и пути отступления. Отрешившись от всего, кроме собственных мыслей, можно найти единственно верное решение, после которого поднимают большой палец вверх или кричат «бинго!». Ну а чаще, я думаю просто так, намеренно погружая себя в этот удивительно прочный, отгораживающий от бытовой мерзости кокон. Там я король, признанный гений и гениальный философ в одном лице. Об этом знаю только я, да и вы вот теперь. Только тихо, никому не рассказывайте.
— Что-то ты завис, господин негоциант? — Зимин подсунул мне под нос картонку с ассортиментом местной кухни. — Заказывай давай, а то сейчас на слюну изойду.
— Ты же только что сумрачные прогнозы строил? — удивился я, но меню все же из рук принял и принялся изучать, чего же такого натолкать в свой желудок, чтобы не чувствовать себя обделенным хотя бы до ужина.
Приняв наш заказ, официант умчался куда-то на кухню, очевидно, донести радостную весть до местного повара, а мы, расположившись поудобнее, принялись не спеша цедить пиво из пузатых глиняных кружек.
— Что думаешь насчет Клары? — не выдержал тягостного молчания Славик. — Это же бомба, нонсенс, нам, может, медаль за это дадут, наградят…
— …посмертно. — Я с удивлением взглянул на своего армейского товарища. — Славик, ты глупеешь прямо на глазах.
— Что же делать, — расстроился мой собеседник. — Просто так, сложа ручонки, я тоже сидеть не могу.
— Будет день и будет пища, — отмахнулся я. — В любом случае стремглав побежать к Грецки и выложить ему последние известия, все равно что расписаться в собственном бессилии и неумении принимать логичные и правильные решения.
— Но Клара…
Я постучал по кружке, вырывая своего друга из череды импульсивных заявлений.
