— Ты думаешь, я не предлагал? — удивился мужчина. — Сотни раз, но уж очень у Подольских связи обширные. Резонанс поднялся бы — будьте-нате. Век бы потом не отмылись. Да и потом, некоторые важные документы и исследования спрятаны у старпера где-то далеко и плотно. Если бы мы дернулись, решили подвинуть его с рынка, сведения почти наверняка были бы уничтожены, что нанесло бы по национальной безопасности существенный пендаль.
— Ну да, — усмехнулся Александров. — После Сербии национальная безопасность до сих пор побаливает.
В дверь сарая постучали, и на пороге появился невысокий мужчина с торбой, в просторном тулупе из овчины.
— А вот и наш лингвист с аппаратурой, — улыбнулся резидент, маня вновь прибывшего рукой. — Вы тут начинайте, а я прослежу, чтобы вам никто не мешал. Дежурным офицерам пока золотишка отсыплю. Оно у нас казенное, можно особо не церемониться.
— Последний момент, — остановил его на пороге Александров. — Операция международная. Вы в курсе?
— Как же не в курсе? — недовольно вздохнул мужик.
— Прибудут еще три агента, а с ними и партия груза. График прохождения у меня с собой в портсигаре.
— Курите?
— Нет.
— И я не курю.
Выйдя за дверь, резидент со злобой пнул носком сапога пробегавшего мимо шелудивого пса. Умная зверюга, привыкшая к подобному обращению, ловко извернулась, уходя от удара и, отпрыгнув в сторону, залилась надрывным хриплым лаем.
— Опять просрали, — прошептал мужчина. — Столько лет проведенных в этой дыре. Лишения, голод, опасность в любой момент получить ножом под ребро, просто зайдя в кабак, а теперь все эти уроды приезжают на готовенькое и объявляют операцию международной. Дескать, лучше злой мир, чем добрая ссора.
— Господа! — Я постучал по хрустальному графину. — Господа, минутку внимания. Хочу произнести тост.
Толпа высокопоставленных вельмож с женами и детьми производила немалый шум, и пришлось изрядно потрудиться, чтобы привлечь к себе внимание. Стуча по графину, я даже испугался, не расколю ли бедный сосуд, но пузатая стекляха с честью выдержала свалившиеся на нее испытания. Дождавшись пока наконец воцарится хоть какое-то подобие тишины, я окинул взглядом собравшихся и продолжил:
— Тост этот я хочу произнести по нескольким причинам. Первая и основная — это знакомство. Никогда, ни при каких обстоятельствах судьба не сводила меня со столь большим числом столь достойных господ. — Послышались аплодисменты. — Вторая причина — это удача, — продолжил я после того, как публика успокоилась. — Удача, которую хочу пожелать всем. Удача, господа, не слепой случай, не возникшие на ровном месте обстоятельства. Удача, господа, шагает с нами рука об руку. Так выпьем же за то, чтобы она и дальше оставалась спутницей каждого из нас.
Сорвав очередную порцию аплодисментов и пригубив напиток, я уже было собрался выловить для приватного разговора господина Карина, ударными темпами уничтожающего свиные отбивные, как кто-то ненавязчиво, почти незаметно тронул меня за локоть.
— Что вам? — обернулся я, с неудовольствием оглядывая потревожившего меня слугу.
— Извините, господин негоциант, — зашептал тот, — но вам передали записку. Лично в руки.
— Записку? — я удивленно поднял бровь и, отставив бокал, вышел из-за стола.
— Вот, — парень протянул мне клочок бумаги и собрался удрать, но не тут-то было.
— Стой, — рыкнул я, преграждая ему путь тростью. Записка была написана ровным, мелким и, естественно, абсолютно незнакомым мне почерком. В самой бумаге ничего примечательного не было. Бумага как бумага, самая обычная, плохого качества и грязно-серого цвета, а вот написанное меня весьма заинтриговало.
«Уважаемый господин негоциант, — прочел я мелкие ровные буквы. — Если вам дорога ваша жизнь, жизнь госпожи Клары и успех предприятия, заклинаю вас явиться к городским воротам сегодня в полночь. Ни в коем случае не сообщайте никому о нашей встрече и уж тем более не берите провожатых. В случае отклонения от инструкций разразится беда, пострадаю и я. Расследование о пропаже Клары не ведите, даже не пытайтесь разговаривать с официальными лицами. Большинство из них подкуплены и работают на нашего общего врага. С надеждой на понимание. Доброжелатель».
Вцепившись свободной рукой в камзол, я привлек паренька к себе.
— Кто принес записку? Ну же?
— Оборванец, — пролепетал слуга, серея от ужаса.
— Точнее, — рыкнул я, для верности встряхнув беднягу.
— Самый обычный оборванец, господин негоциант, — зачастил парень, на этот раз покрываясь бурыми пятнами. — Таких сотни в городе. Клянчат, попрошайничают, воруют кошельки у прохожих. Меня еще удивило, откуда у такого человека есть полновесный золотой? Я вернуть могу, господин негоциант, не губите.
Немного остыв, я отпустил парнишку, примирительно похлопав его по плечу.
— Записку читал?
— Что вы! — В глазах слуги снова отразился неподдельный испуг.
— Ладно, верю, — улыбнулся я. — Деньги оставь себе, заслужил.
Отпустив нежданного почтальона, я захромал назад к гостям, судорожно планируя, что теперь предпринять. Если верить автору записки, то к главе гильдии убийц обращаться не стоило. С другой стороны, идти в ночь, на встречу с незнакомым мне типом, после того, как на меня, грешного, и так было совершено самое настоящее покушение в лесу, было весьма опрометчиво, если не безрассудно.
Выцепив из шумной толпы Славика, прилежно поглощающего алкоголь и беседующего с той самой особой, которой пришлось пообещать танец, я сунул ему под нос клочок бумаги.
— На вот, почитай.
— Бред, — поморщился тот, быстро пробежав глазами по тексту. — По мне, так идти туда будет глупо и опасно. Требования эти тоже, одному, без провожатых. Нет, Митяй, даже не думай. На твоем месте я передал бы записку Ярошу, а он потолковал бы с главой городской стражи. Пара крепких парней — и вот твой таинственный доброжелатель скручен и под белые рученьки доставлен в допросную, а там уж найдутся люди, способные выбить из него всю информацию по пропавшей девчонке.
— Не знаю даже, — растерялся я. — Ситуация больно скользкая. Если у «доброжелателя» действительно есть сведения о Кларе, то они нам очень помогут, да и не доверяю я этим рожам. Посмотри на них. — Мы синхронно обернулись, взглянув на гомонящую, поглощающую мясо и алкоголь толпу собравшихся под сводами шатра. — Каждый из них, по сути, змея подколодная, на лицах так и написано. Такие продадут тебя любому, кто предложит цену выше предыдущей на один золотой.
— Я им тоже не доверяю, — признался Славик, отхлебывая из бокала. — Но и нестись сломя голову на встречу не рекомендовал бы.
— Сделаем так, — пожал я плечами. — На встречу я пойду. Это редкий шанс хоть что-нибудь прояснить и вообще понять, во что мы с тобой так опрометчиво впутались. Ты со мной не пойдешь, как, впрочем, и Грецки. Останешься здесь и будешь ждать ровно два часа, по истечению которых я появлюсь в особняке в целости и сохранности, либо беги к ближайшим стражникам и поднимай тревогу.
