— Занятный тип, — заметил Валера, закрывая за ним
калитку.
Оказавшись в комнате, мы заперли дверь и прислушались. В
доме царила тишина.
— Ну, что? — сказала Женька, опускаясь на
кровать. — Выждем полчасика и пойдем на разведку?
— Как ты думаешь, свет погас случайно? —
поразмышляв немного, спросила я.
— В каком смысле? — насторожилась Женька.
— Может, эту подстанцию, или как она там называется,
специально испортили?
— Чтобы финал рассказа об оборотне выглядел более
впечатляющим?
— Не валяй дурака, я вовсе не это имела в виду.
— А что?
Я разозлилась и перестала отвечать на дурацкие вопросы.
— Анфиса, — позвала Женька минут через
десять, — ладно, не злись.
Лучше скажи, что ты думаешь об этом Горемыкине?
— Безобидный чудак.
— Чудак — это конечно. Только так ли уж он безобиден?
Дядька чрезвычайно увлечен всеми этими глупостями о духах, оборотнях и прочей
нечести и вполне способен состряпать собственное привидение, только чтобы
доказать другим их существование.
— Ты думаешь?
— Думаю. По крайней мере, тетке Августе мозги он
запудрил основательно, а сейчас писателя обрабатывает с его супругой.
— Писатель, кстати, жутко подозрительный, напомнила я.
— Ага. Да и Валерка тоже. Что он тут делает с
пистолетом и дурацким удостоверением? Красоты природы готовится запечатлевать?
— Оружие он мог взять на всякий случай, все-таки места
здесь глухие…
А вот почему писателя так волнует его появление? Честно
говоря, у меня большие сомнения, что он на самом деле писатель.
— Супруга сказала, что ни одного шедевра мы еще не
опубликовали.
— Не в этом дело. Скажи мне, ты когда-нибудь встречала
творческую личность, которая была бы способна за весь вечер и словом не
обмолвиться о своих свершениях?
— А ведь верно, — задумалась Женька. — Дядя
молчит, как рыба. А писателя хлебом не корми, дай поболтать о литературе.
— Я не удивлюсь, если он и не писатель вовсе, —
брякнула я скорее из упрямства, но, поразмышляв немного, пришла к выводу, что в
самом деле подозреваю Владислава Петровича в даче заведомо ложных показаний или
попросту вранье. Вопрос, зачем человеку врать?
— Должна быть причина, — вздохнула Женька., —
Допустим, ему нужно быть в этом месте. Почему нужно, он афишировать не желает,
однако свое присутствие объяснить должен. Назваться художником не всякий может,
надо хотя бы акварель от эстампа отличать, а писатель — очень удобно. А чтоб не
лезли, сказал, что пока не печатался.
— И зачем ему нужно быть здесь?
— Откуда мне знать? Он сегодня на болото ходил, тоже
Кукуем интересуется.
— Допустим, ты права, он мог соврать, что писатель.
Рядовому туристу вряд ли придет в голову отдыхать здесь в условиях, близких к
прифронтовым, надо тягу к дикой природе объяснить, его интерес к болоту тоже
следует принять во внимание. При этом дядя явно чего-то опасается, и Валера у
него на подозрении.
Нечто мне подсказывает, что Валера здесь по той же
надобности, что и писатель.
Круг основных персонажей уже очерчен, надо ждать развития
событий.
— За что я тебя уважаю, — хихикнула Женька, —
детектив ты сочиняешь в два счета. Не хватает только трупа. — Я испуганно
ойкнула, а подружка запоздало спохватилась:
— Извини, вырвалось.
— Язык у тебя, — заметила я со вздохом, думая о
том, что слово не воробей и так далее… А эти трупы, будь они неладны, имеют
ужасную особенность: не успеешь подумать, что вот, мол, ситуация детективная,
только трупа не хватает, и нате вам, труп тут как тут. Это я уже на своем
горьком опыте усвоила и потому упоминания о них совершенно не выношу.
Чтобы отвлечь меня от печальных мыслей, Женька поднялась с
кровати, выглянула в окно и сказала:
— А туман-то какой… жуть… Пойдем, Анфиса, самое
бесовское время.
Если сегодня оборотня не увидим, значит, они и не водятся.
Мы переоделись, стараясь производить как можно меньше шума,
и направились к двери.
— Дверь запирать не будем, — прошептала я. —
Прятать нам нечего, при случае так и заявим, что по ночам не спим, так как
выслеживаем местного Кукуя, а вот если ключ потеряем, вернуться будет
затруднительно.
Женька согласно кивнула, и мы, прижимая кроссовки к груди,
выскользнули из дома через парадную дверь, которая запиралась изнутри. Не
успели мы сделать и десятка шагов, как услышали жуткий вой. В сочетании с
туманом, поднимавшимся с болота, это было крайне обременительно для моих
нервов. А тут еще Женька схватила меня за руку и горячо зашептала:
— Ты видела?
— Что?
— Не знаю. Мелькнуло что-то, потом вроде за угол
спряталось.
— Вот что, — вздохнула я. — Прошлой ночью мы
едва не спятили от страха, а что в итоге? То-то. Прекрати бояться и меня не
пугай. Пошли, туман — это природное явление, собакам положено выть, а ночью
человек чувствует себя беззащитным, оттого, и боится, вот и все.
— А это точно собака? — спросила Женька. — Я
имею в виду — воет?
— Нет, оборотень, — хмыкнула я, завязала шнурок на
кроссовке потуже и первой отважно зашагала по тропинке.
Мы благополучно покинули территорию дачи и вскоре оказались
в лесу.
— Куда теперь? — спросила Женька.
— У нас три объекта, — начала рассуждать я. —
Ночью на болото только псих сунется, часовня с той стороны, а мельница совсем
рядом. Вот с нее и начнем.
— А ты знаешь, как до нее добраться?
— Она где-то на стыке реки и болота. Пойдем вдоль
речки, чтобы с пути не сбиться. — И мы направились к реке.
Я вышагивала довольно бодро и, честно говоря, радовалась,
что отправилась с Женькой в командировку, сидела бы я сейчас дома или в лучшем
случае на балконе, а тут природа, свежий воздух…
— Анфиса, — начала приставать запыхавшаяся
Женька, — должна тебе сказать, что ты женщина выдающейся отваги, вот
только не пойму, это у тебя от природы или от глупости?
— Ты договоришься, будешь Кукуя ловить в одиночестве.
