Шесть осколков суши посреди океана воспринимаются как настоящее чудо.
Гоблин тоже не в обиде, за ним закреплено целых три островка: Северный Клык, Средний и Южный — Клыки Гоблина.
Это реально круто, потому что это география. И я к ней причастен.
У вас вот есть остров своего имени? Нет.
Что? Ты богат и два года назад купил себе один крошечный островок в Кикладах? Это вы девочкам впаривайте, это не круто, это тупо дорого, и только. Географией тут и не пахнет, здесь вонюче пахнет тугим кошельком наворованных денег, на том свете это посчитается именно в таком столбике, учти, богатей… А вот так, чтобы в честь тебя назвали что-нибудь географическое, по-честному? Что? Ах, вы еще и звезду у астрономов купили под блатным номером Р15АП345300133-Т80-96? Так та звезда давно сдохла! Она была в доле с разводящими тебя астрономами, дурачок! Остался лишь призрачный свет, в три жалких фотона долетевший до мощной оптики.
Мой же остров, самый северный в группе, стоит тут сам по себе посреди пучины, как… у молодого архипелага, никакой призрачности, все натурально. И — да, на Платформе острова не продаются, они завоевываются. Добываются. Открываются. Только так, все честно.
Красивые они, Полуденные острова.
За самым большим — островом Джоны — к югу тянется «гоблинская стоматология»: скала приличных размеров, а за ней — две мрачные гранитные глыбы поменьше, торчащие из воды. Западная часть Джоны неприветлива. Берега обрывистые, мрачные, зелень какая-то ядовитая… Дальше берега меняются: чем ближе к середине огромной бухты, тем шикарней вид. В этой большой и очень уютной заводи по-настоящему штормит редко, потому пляж девственно чист. Да и людей тут мало, некому оставлять следы на песке. Практически нет тут людей, одни хозяева.
Море же вокруг Полуденных всегда зачетное — тропическое, лазурно-прозрачное даже после шторма, как в Мексиканском заливе. Глаз радуется, вспоминая вечно мутный залив Амазонский. Только вот мне до сих пор от вида водной глади становится не по себе: тяжко далось последнее плавание, мотало судно крепко, измучались. Расслабились в спокойных водах колонии. Моя благоверная до сих пор пластом лежит. Лучше всех бешеную качку перенес Юрка Вотяков, но и он устал, дрыхнет. Пришли поздно вечером, всю ночь болтали, успокоиться не могли, сейчас всем прилетела отдача. Есть вообще никому не хочется — не завтрак был, а насмешка над хозяевами.
Полуденные острова — хорошее место, чтобы жить и умереть. Не всем, конечно, а лишь тем, кому оторванная от остальной суши романтическая природа архипелага никогда не покажется скупой и скучной. Японцы меня поймут.
Слева еле слышно журчат чистые струи — одинокая огромная скала собирает дожди и конденсат, потоки летят вниз к распадку, в озеро, переливающееся ручейком в сторону середины бухты.
Закончили про ножики? Ну и слава богу.
Тишина-то какая вокруг… Почти пусто. Слева по берегу стоит «Клевер», пришвартованный к свежевыстроенному причалу. Справа возле группы деревьев — белое пятно некогда воткнутой Гоблином таблички с надписью «Территория России. Патрулируется морским спецназом». Молодцы, сохранили как памятник и даже подновили надпись. Чем не Родина? Часть Родины…
Погода звенит! Искупаться, что ли?
— Автандил, я не понял, ты этого морфа валишь регулярно, что ли? Если вы за кокосами туда ездите… — заинтересованно спросил Гоблин, разглядывая через пролив полосу высоких пальм.
— Миша, дорогой! Мне их что, есть, что ли? — вопросом на вопрос ответил глава общины. — Грузины не едят кошек.
Хозяином Полуденных стал Автандил Узарашвили — средних лет этнический грузин, здоровячок с толстыми волосатыми руками, тугим пузиком и короткостриженой бородой. Серега Демченко когда-то обозвал его Себастьяном Перейрой, в честь литературного образа знаменитого торговца «черным деревом», прозвище прижилось. Ходит грузинский Перейра без кепки, в нормальной курортной панамке и обязательной черной майке-борцовке с логотипом «BOSS».
Как мы предполагали, так и вышло: только в тихой, спокойной Балаклаве начал болтаться разный мигрирующий народ, а уютная гавань превратилась в постоянный транзитный отстойник для судов разных типов, — Автандил тут же заволновался и вскоре сам напросился на еще более дальние выселки. С ним поехали младший брат с женой, так и живут тут двумя родственными семьями: два мужика, две женщины и трое детей. Клан.
— И патроны жалко! У меня здесь оружейного магазина нет. У меня тут…
— Что придумал, генацвале? — Гоб нетерпеливо ткнул его указательным в тугое пузо.
— Ауф, Миша, ты дурной, нет, а?! Проткнешь! Клянусь, гениальное я придумал! Мы с Зурабом две глубокие ямы сделали с кольями — ловушки, понимаешь. Махайрод нарождается, нарождается… бах! И падает! Выбраться не может, дохнет. Местность почти всегда чистая — рви кокосы, ешь бананы. Вообще-то Смотрящим давно пора бы отметку с карты стереть и прекратить ненужный расход энергии. Что-то тянут.
Сбои и постоянные подвисы в АСУП «Платформа-5» хорошо известны всем землянам. Казалось, раз объект охраны — автоматическую пушку «эрликон» — мы давно с тропического островка подрезали, то зачем держать там постоянно респавнящегося морфа? Нет ведь, держит компьютер! Дурь, дайте книгу жалоб.
— Правда, уже неделю новый махайрод не появлялся, может, сработало наконец? Костя, ты как считаешь?
Я пожал плечами. Могло сработать, если расклинило реле или неведомый оператор заметил настойчивость людей.
С гарудами такой фокус не получится: кондор — это вам не гнусное порождение Смотрящих, не морф позорный, а нормальная местная фауна, развитая, доминирующая, хищная. Они и самостоятельно вылупляться горазды. Правда, Автандил и тут не растерялся. Заложили они взрывчатку на скале, и, когда прилетела первая стая летающих танков, свирепые грузины рванули заряды сразу в четырех точках. Рассказывает, что длинные перья летели во все стороны, добивало до бунгало. Врет, конечно.
— На Джоне сразу нормальных птичек больше стало, утки появились! — похвастался нам грузин. — Морские львы осмелели на камнях, котики чаще заходят. Проще работать, понимаешь…
И все-таки немного жаль крылатых гигантов. Красивые птицы. По-своему. Сколько их теперь долетит до северного материка? Сколько упадет в бескрайнее море, устав в долгом перелете?
— Интересно, каким маршрутом они сейчас идут? На восток сворачивают, чтобы у британцев приседать? — предположил я вслух.
— На хрен им англичанка? В океане еще острова имеются, индикатор ведь не может показать в масштабе всю мелочовку, так что нормально, не волнуйся, находят они место для подскока, — убежденно возразил Сомов.
Узарашвили снисходительно усмехнулся:
— Меня лучше спросите, да? Аборигена, так сказать. Гаруды здесь же и летят, только гораздо меньшим числом.
— Подожди, а где они тогда присаживаются? — насторожился я.
— Да у тебя присаживаются, дорогой, у тебя! В гостях! Загадили там все! — расхохотался хозяин Полуденных островов. — На твоем островке, клянусь, он им очень понравился… Да и гоблинские Клыки жалуют! Но реже — неуютно там, и воды пресной нет. А Махайрод вообще не любят: им с песчаного пляжа взлетать неудобно.
