Наше спокойное пребывание в Скважинске – городке на берегу мелкого притока Верхней Волги, реки Чучуйки, – подходило к концу. Какую бы сумму ни затребовал от нас Бесяра, в данный момент мы не располагали такими деньгами. Все, что нам оставалось, это отдать часть нашего оборудования, но и тут загвоздка. Грубая публика, с какой мы имели дело, не станет утруждать себя оценкой и сбытом подобного барахла. Зачем ей лишняя головная боль? Бандиты из глубинки не разбираются в электротехнике, что сложнее видеоплеера, и предпочитают брать откуп деньгами. В крайнем случае – золотом или автомобилями. Но наш «Додж» мы им не отдадим – он нам самим еще понадобится. Уверен, что в драгоценных камнях они тоже не разбираются – не тот криминальный уровень. В общем, говоря их языком – мы попали. А вот насколько серьезно – просто попали, или попали конкретно, – выяснится очень скоро.
Очевидно, «дэпээсник» Скворец дежурил на той же трассе, неподалеку от которой мы разбили лагерь. Не прошло и пяти минут, как на проселке, ведущем к берегу Чучуйки, показался полицейский «уазик» с мигающим синим маячком. Сирену Скворец не включал, но по его спешке было видно, что он отнесся к приглашению Бесяры со всей серьезностью. Рычащий мотором «уазик» подпрыгивал на ухабах, разбрызгивая оставшиеся после утреннего дождя лужи, и у меня оставались считаные минуты на то, чтобы договориться с Бесярой. После чего мы или расстанемся с ним и ДПС полюбовно, или нам придется ощутить на себе гнев продажной скважинской полиции. Одному дьяволу известно, что взбредет ей на ум и каким образом покарает нас. Но минимальным штрафом мы не отделаемся, это уж точно.
Ребята Савелия – он прибыл сюда в компании четырех мордоворотов – свое дело знали. Они без напоминания окружили наш маленький лагерь, чтобы помешать нам запрыгнуть в машину и броситься наутек, и всем своим видом показывали, что мы обречены. Как назло, мне в голову не приходило толковых идей по урегулированию конфликта, а просить вымогателей об отсрочке было бессмысленно. Этим мы ничего не выиграем – они в любом случае попросят Скворца отобрать у нас права и снять номера. Или даже арестовать одного из нас. Для подстраховки – опять-таки, чтобы мы не слиняли из города, не заплатив.
Ну и зачем тогда унижаться, если в итоге нам все равно придется пострадать?
– Вы категорически не оставляете мне выбора! – Я продолжал изображать оскорбленную гордость и, решительно встав из кресла, достал из кармана мобильник. – Все, Савелий Петрович, шутки в сторону! Я звоню в наше представительство! Раз вы настаиваете на своем, значит, будете говорить не со мной, а с нашим юристом!
– А ну-ка сядь, профессор! – Бесяра вскочил следом за мной, выхватил у меня телефон и толчком усадил меня обратно в кресло. Потом обернулся к трем моим коллегам, что в угрюмом молчании следили за нашей беседой, и, указав на них пальцем, распорядился: – Так, и вы трое тоже! Мобильники сюда, быстро! Шевелитесь, дважды повторять не стану!
Телефоны коллег также были переданы вымогателю. Судя по неподдельному интересу, с каким он осмотрел трофеи, им предстояло стать нашим первым «страховым взносом». Иными словами, мы могли с ними попрощаться. Однако Бесяра на этом не успокоился. Подойдя к трейлеру, он грохнул кулаком по его стенке и рявкнул:
– Эй ты там, внутри! Тот, который кашляет! Иди сюда, еп-тыть! Вместе с телефоном!
– У доктора Кацмана третий день бронхит и высокая температура, – вступился я за лежащего в трейлере больного. – Я очень прошу вас его не беспокоить. А его телефон вам сейчас вынесут… Лева! Сделай, как говорит Савелий Петрович, прошу тебя.
Через полминуты в коллекции Бесяры появился пятый трофейный мобильник, и он, за неимением на шортах карманов, разложил пока добычу на столике. Заглянув в трейлер, Савелий удостоверился, что кроме укутанного одеялом больного там больше никого нет, и угомонился. Хотя по его взгляду и нервозным жестам было заметно: он весьма разочарован, что ему не удалось стрясти с нас бабло по-легкому.
Вся эта суета с привлечением «своего» автоинспектора вряд ли нравилась вымогателям. Только что поделать, если иначе никак? Мы были не теми клиентами, к которым стоило применять рукоприкладство, но более гуманные методы вымогательства могли и сработать. Бесяра был в курсе, что выданное нам мэром разрешение на съемку не вполне легально… Да что там – мы купили его за обычную взятку! И раз для нас, залетных гостей, в порядке вещей было дать чиновнику на лапу, значит, можно раскрутить нас на еще одну взятку. Почему нет? Немного наглости, немного намеков на то, что «у нас везде свои люди», и все в ажуре. Главное, не перегнуть палку, хотя по Бесяре было заметно, как трудно ему сдерживаться, чтобы не врезать кому-нибудь из нас по физиономии.
Между тем «уазик» подкатил к берегу и, выключив мигалку, остановился рядом с бандитским «БМВ». Вылезший из машины Скворец оказался пузатым капитаном средних лет, чьи хитрые, бегающие глазки выдавали, почему он до сих пор не майор. Такие ушлые типы не гоняются за окладами и унылой бумажной работой. Они предпочитают до седых висков работать в поле, подальше от кабинетных дрязг и вороха инструкций. Иными словами – сшибают рубли на дорогах, что намного прибыльнее, если подойти к делу с умом и не зарываться.
– Здорово, Савелий! – Небрежно махнув рукой Бесяре, Скворец напустил на себя важный вид, чтобы не выглядеть перед нами мальчиком на побегушках у вымогателей. – Ну и где здесь твои пьяные мажоры? Вот эти, что ли?
Он смерил нас равнодушным взглядом, будто только сейчас заметил настоящих хозяев лагеря.
– Они самые, – подтвердил Бесяра, после чего поочередно указал на двух своих людей: – А вон те двое – пострадавшие. Сидели на берегу, рыбачили, а эти, блин, туристы чуть их своей тачкой по траве не размазали.
– Ясно… – Скворец зевнул и лениво осмотрелся. – Все, как в прошлый раз, значит?
– Верно толкуешь, – закивал Савелий, довольный тем, что ему не придется разжевывать подельнику в погонах суть дела. – В натуре, опять та же самая песня! Только певцы другие.
– Верно-то верно, да вот непохожи они на пьяных, – поморщился автоинспектор. – Ну да ладно, дело поправимое. Пускай кто-нибудь из твоей братвы вместо них в «трубку» дыхнет. Или у вас тоже неделя трезвости?
– Гоча дыхнет, – пообещал главарь. – Он нынче с утреца как начал похмеляться, так до сих пор не может затормозить. Весь салон в «бумере» перегаром провонял, чтоб его!
– Господин полицейский! – Я не собирался сидеть и помалкивать в тряпочку, когда в двух шагах от меня решалась наша дальнейшая участь. – Я хочу выразить вам, как представителю закона, официальный протест по поводу всего случившегося! А также подать жалобу…
– Помолчи пока, жалобщик. Успеешь еще поплакаться, – отмахнулся от меня Скворец. Наши протесты интересовали его не больше, чем живодера – тявканье пойманной им бродячей шавки. – Будешь говорить, когда стану задавать вопросы. А сейчас попрошу тех из вас, у кого есть водительские права, предъявить их мне. Документы на машину тоже. И побыстрее, если можно.
Я прикусил язык и послушно направился к оставленной в салоне «Доджа» куртке – затребованные документы были в ней. Но не успел я отойти, как Скворец меня окликнул:
