Кроме всего прочего, пора уже завести личного шофёра, а лучше двух. И усилить охрану за счёт, например, отставных полицейских, а то парни что-то совсем разленились: позавчера в бассейне поутру обнаружился приблудный бродяга, объяснивший, что забрёл спьяну на огонёк и решил, видите ли, поплавать. Хорошо ещё, что только бродяга обнаружился, а не тело кого-нибудь из домочадцев или, к примеру, его собственное. Карл нахмурился: врагов он старался не наживать и с людьми ладил, однако совсем без врагов нельзя, не получается совсем без, тем более в его положении.
Взять хотя бы того неуловимого поляка-эмигранта, про которого Носатый пошутил, что тот, дескать, заговорённый, что, мол, трижды сорвал джекпот. Хорошо пошутил, удачно, тому уже и прозвище «Джекпот» повесили. Что-то и вправду нечисто с этим парнем: вызванные на его розыски типы из Арлингдейла убрались, несолоно хлебавши, восвояси. Неуловимым оказался Джекпот ко всему, хотя, может быть, уже и сгинул в Зоне, а то что-то, – Карл невесело усмехнулся, – никого из его знакомых и друзей долго не убивали.
Он тряхнул головой и заставил себя переключиться с личного на общественное. Ночью Зона преподнесла сюрприз. Собственно, он давно ожидал, что будет сюрприз, не догадывался только какой. Так или иначе, пора посмотреть воочию, чем этот сюрприз обернулся для города.
Карл завёл «бентли», вырулил из ворот особняка на улицу и неспешно поехал по направлению к Зоне. Полицейские кордоны уже сняли, жизнь в городе входила в обычную наезженную колею. Беззаботно фланировали по тротуарам праздношатающиеся, наскоро перекуривали у дверей банка офисные клерки, «Боржч» сиял нарядной новой вывеской. Надо бы как-нибудь зайти, подумал Карл, вспомнить молодость. Эрни вон, Носатый говорит, вернулся.
В двух кварталах от институтских корпусов Карл притормозил. Дальше было не проехать – дорогу перегораживал шлагбаум, у которого несли сторожевую службу два долдона в голубых касках. Карл припарковал «бентли» у тротуара, выбрался наружу и неспешно пошагал к шлагбауму.
– Не положено, – заученно прогнусавил один из долдонов.
Карл пожал плечами и двинулся в обход. В сотне футов от шлагбаума перемахнул через невысокую ограду и, насвистывая, зашагал по аллее институтского парка к корпусам.
Здесь, в отличие от города, жизнь в наезженную колею не вошла. Надсадно гудели автомобильные клаксоны, суетливо перебегали с места на место очкарики, рабочие в оранжевых комбинезонах тащили откуда-то металлические шкафы, и деревянными истуканами расхаживали в этом всеобщем кавардаке молодчики из институтской охраны.
Начальника охраны Вилли Херцога по прозвищу Боров Карл нашёл невозмутимо потягивающим кока-колу из пластиковой бутылки на скамье под липами. Были они давними знакомцами, ещё с тех пор, как семнадцатилетний Карл Цмыг, у которого и клички-то никакой ещё не было, пытался продать институту вынесенный из Зоны «браслет». Начальник охраны тогда молокососа пожалел, в полицию сдавать не стал, зато прочитал весьма подробную лекцию. Человеку с умом, коим Карл, безусловно, являлся, содержание лекции пришлось ко двору. Об оказанной услуге Карл не забыл – Вилли Херцогу по кличке Боров полагался бесплатный столик в любом из четырёх принадлежащих семейству Цмыг хармонтских пивных заведений.
Карл пожал начальнику охраны руку и уселся рядом с ним на скамью. В результате получасовой неспешной беседы выяснилось, что расширение Зоны произошло около четырёх утра, что пострадали первый и второй корпуса, полностью обрушился предзонник, и завалились подсобные сооружения, располагавшиеся поблизости от старой границы.
– Футов на триста пятьдесят, – просипел Боров, прикончив кока-колу и запустив пластиковую бутылку в мусорный бак. – Сторож гробанулся, царствие ему небесное. Сержанта и двоих рядовых придавило крышей, один засидевшийся за работой лаборант сломал ногу, остальное по мелочам.
– И что там сейчас? – поинтересовался Карл. – Между старой границей и новой.
– Да ничего, – небрежно пожал плечами Боров. – Зона, Карлик, чему там ещё быть. Я всегда говорил, что нечего рядом с ней селиться. Так некоторым хоть кол на башке теши.
Карл вполуха выслушал историю о некоем Барни, который совету опытного человека не внял и купил дом, чуть ли не упирающийся в Зону задворками. Этот Барни, когда началось, выскочил из окна в одних подштанниках и в таком виде драпал без оглядки, куда глядели глаза, пока не напоролся на полицию. От хозяйства остались одни воспоминания, а сам Барни немного подвинулся умом и отдыхает сейчас в заведении небезызвестного Мясника.
Небезызвестный Мясник оказался лёгок на помине. Едва Карл с Вилли распрощались, тот позвонил по сотовому. Долго и пространно жаловался на секретаршу, которая басит, что твой гвардеец, и не желает соединять. Карл сочувственно поддакивал и обещал разобраться. В результате Мясник, наконец, умаялся, сменил гнев на милость и сообщил:
– Интересующий тебя человек, Карлик, завтра будет у меня в клинике. В течение дня, да. Ну будь здоров, а если вдруг захвораешь, подлечим.
Пятью минутами позже Карл набрал знакомый арлингдейлский номер и попросил к телефону господина Роберто Джиронелли.
– Если вас ещё интересует то дело, – вежливо сказал он, – вам лучше бы вылететь ближайшим рейсом.
К вечеру выяснилось, что радиус зоны увеличился на триста – четыреста футов повсеместно. В городе пострадало полсотни человек, разрушены несколько десятков частных домов и сгорела бензоколонка на окраине. На периферии завалилась опора электропередач, и скотоводческая ферма осталась без света, более серьёзных повреждений не обнаружилось.
Успевшие выбраться и унести ноги очевидцы уверяли, что расширение Зоны сопровождалось чудовищным грохотом и землетрясением, которое, собственно, и обрушило постройки. За пределами новой внешней границы Зоны никакого грохота слышно не было и подземные толчки не ощущались.
Ян Квятковски, 22 года, без определённых занятий
В час пополудни Ян подогнал «Понтиак» к клинике.
– Посиди здесь, – бросил он ссутулившемуся на пассажирском сиденье Сундуку.
Сундук кивнул и подал Яну видавший виды потёртый портфель, в котором лежали, завёрнутые в тряпицу, восемь «браслетов» и «зуда», новенькая, будто только что с инопланетного конвейера.
Мясник был в операционной, и Яну пришлось часа полтора дожидаться в приёмном покое, пока спустившаяся на лифте секретарша не пригласила его проследовать в кабинет.
– Жить ваш приятель будет, – поведал Джеймс Каттерфилд, глядя на Яна исподлобья. – Но месячишко-другой придётся ему побыть у нас. Голливудскую внешность не гарантирую, но в фильмах о Диком Западе сниматься сможет, в массовке.
– Я тут кое-что принёс, – Ян водрузил портфель на колени и похлопал его по боку. – Желаете посмотреть?
Мясник благосклонно кивнул, принял портфель и извлёк из его нутра тряпицу с хабаром.
– «Браслетики», – пробормотал он, ознакомившись с содержимым, – это хорошо, это нам пригодится. А тут что у нас такое? «Зуда», хмм, в медицинских целях не применима. Разве что в антимедицинских, хе-хе. Впрочем, пойдёт. Что ж, можно сказать, неплохо.
