Книга Метро 2033. Белый барс, страница 5. Автор книги Тагир Киреев

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Метро 2033. Белый барс»

Cтраница 5

Записи в красной тетради

* * *

Еще несколько дней назад станция Яшьлек была полна звуков человеческой возни. На скамейках и краях платформы сидели мужчины, разыгрывая партию в самодельные шахматы или читая пожелтевшие книги. Игроков окружали зеваки, по кругу ходили пиалы с чаем и медовой водой. Женщины же разбирали горы хлама, принесенного с поверхности, порой по нескольку раз натыкаясь на одни и те же вещи и оценивая их пригодность в быту. Но сейчас ковры, застилавшие платформу, были свернуты и собраны в вестибюле, палатки и юрты опустели, а в ушах Тимура отчетливо слышался только один звук – звук его шагов, лишь подчеркивавших уровень запустения. Он смиренно шагал по станции, отгоняя от себя бестолковые, никому не нужные мысли. За эти несколько дней он хорошо выучил свой путь от гостевой юрты до покоев султана, наспех сооруженных в связи с приездом последнего. Он запоминал каждую гранитную плитку, выложенную ромбом и окаймлённую сеткой с такими же вставками, словно веря, что пока в этих плитках ничего не менялось, в его жизни тоже все оставалось без изменений.

Двадцать четыре. Двадцать пять. Двадцать шесть. Двадцать… Стоп!

Тимур остановился на разбитой плите, впечатанной в пол станции, и посмотрел в сторону скамьи, расположенной недалеко от него. Скамью с восседающей на ней бабушкой – неотъемлемой частью его вот уже шестого утра. Бабушка эта была чуть ли ни единственным поселенцем станции, которую не смогли выселить в связи с приездом дяди Тимура – главы султаната. Вторым таким поселенцем был ее муж. Старость настолько проникла в этих людей, что любое передвижение могло закончиться для них печально. Они бы и рады этому, но по воле случая к человеку, который ждет смерть, она приходит в последнюю очередь. А уж в этих местах смерть от старости была крайне редким событием.

Племянник султана украдкой посмотрел старухе в лицо, словно хотел найти ответы на волнующие его вопросы в ее черных глазах, но раскосый прищур бабки не позволил этого. А жаль. Человек, который настолько приблизился к смерти, вполне мог знать ответ на вопрос: какой смысл в этой ограниченной жизни, упершейся сейчас в тупик?

И Тимур снова смиренно зашагал…

Двадцать восемь. Двадцать девять. Тридцать – дурацкая привычка считать количество любых действий – шаги, движение пальцев, звенья на четках, – единственное, что спасало его от тревожных мыслей. Он предпочитал, чтобы в голове крутились бестолковые цифры, нежели пустые размышления о том, каким стал этот мир. И возможно, если бы не эта привычка, он давно бы сошел сума… как султан…

Тимур вплотную подошел к тканевому завесу с волнистым красным рисунком, скрывавшим покои султана от посторонних глаз, сделал глубокий вдох и шагнул в юрту…

Помещение было просторным. Материал, из которого соорудили покои, племянник султана оценил еще при первом посещении – извилистые узоры на плотной ткани, натянутой на прочную металлическую конструкцию, аккуратно вывешенные ковры и шелковые платки для пущего уюта и, что было немаловажным, разбросанные по периметру юрты выцветшие подушки, на которых спокойно могли разместиться пять-шесть человек. Те, кто собирал эту юрту, успели даже повесить в ней портреты первых лиц – тех, что правили еще там, на поверхности, олицетворявших сейчас лишь связь этого странного настоящего с тем восхитительным прошлым. Но самым главным украшением султанской юрты был шамаиль. На необычной священной картине, по которой голубым, синим и зеленым цветом разливалась сверкающая краска, обрамленной декоративными вставками из бархата, была изображена священная кааба – главная мусульманская святыня, ориентир, к которому обращали свое лицо мусульмане всего мира во время молитвы. Раньше такие картины висели практически в каждом татарском доме, но сейчас это произведение искусства было редкостью, поэтому мусафиры продавали такие вещи за баснословное количество кристаллов меда. Во сколько дяде обошлась эта картина, Тимур не знал, но догадывался, что все собранное в юрте имущество, включая саму юрту, не стоило и краешка этого бесценного творения – символа веры.

Увидев своего племянника, султан тут же указал на место слева от себя. Скинув ботинки, Тимур поздоровался с людьми, рассевшимися вокруг низкого деревянного столика, и устроился на подушке, обтянутой парчой. Дряблой рукой султан ласково коснулся его колена и одобрительно кивнул. В его глазах Тимур отчетливо разглядел растерянность и смятение, понимая их причину.

Человека, который раньше держал принадлежавшие ему станции не просто в кулаке, а виртуозно управлял ими, махнув лишь кончиком пальца с золотым перстнем, теперь никто не боялся, не уважал. За несколько лет правления Марата Султановича, ни у кого не возникало желания что-то изменить. Его указания, наполненные мудростью лет и мудростью его отцов, не подвергались сомнениям, а поселение из нескольких станций стали гордо называть Султанатом. Но теперь, когда Султан Марат захворал нескончаемой тоской по былым временам, он стал совершать ошибки. Поселения распоясались, люди стали работать хуже. Первые спорные указы султана снисходительно списывали на старость, но долго так продолжаться не могло. Первым признаком надвигающегося разлада в обществе стало то, что некоторые из недовольных уже называли свое поселение не горделивым словом «Султанат», а насмешливо и с укором – «Колхоз-Марат». И вот, когда правление дяди подошло к своему краю, за которым скрывалось лишь туманное будущее, построенное чужими руками, мусафиры султаната после долгого рейда на поверхность вернулись с находкой, которая должна была все изменить. Умы народа нельзя получить в свое владение, их нельзя присвоить, если в твоих руках нет главного козыря – источника всех бед и надежды на спасение одновременно. Арабские рукописи, найденные мусафирами, были тем самым козырем.

Ауру тишины нарушил старческий кашель, и Тимур обернулся. Две пары колючих черных глаз, оценивающе разглядывавших его из-под стальных седых бровей, нагоняли некий дискомфорт. Тимур знал, что старую, словно высохшую и оттого уменьшившуюся бабушку, за глаза называли говорящей с джиннами. И от этого становилось как-то не по себе.

О джиннах Тимур знал совсем немного – то, что слышал от своего отца, который без вести пропал, когда он был еще совсем мальчишкой. «Созданные Всевышним из пламени, еще до появления Адама и Евы, – говорил отец, – джинны, тем не менее, и до сих пор живут с нами, в параллельном мире, а мы не можем увидеть их, поскольку они не воспринимаются ни одним из пяти чувств, которыми наделил нас Всевышний. Они мощны, намного сильнее людей. И тот, кто попытается покорить их силу, сам от нее и погибнет, ибо джинн никогда не станет служителем человека!».

– Здравствуй, улым [8] . Тебя только ждем, – проговорила бабка, и в этих словах отчетливо слышался оттенок осуждения.

Тимур сдержанно кивнул.

– Здравствуйте, – поприветствовал племянника султана еще один гость.

Этого человека лет тридцати, с короткими черными волосами и карими глазами, Тимур уже знал. Это был чтец с Авиастроительной, один из трех отобранных племянником султана кандидатов, способных достоверно перевести найденные арабские письмена. И, по воле случая, единственный из них, кто еще был жив.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация