Под утро вернулся архимандрит, и монахи вошли в разгромленный номер. Архимандрит долго стоял и молчал, потом повернулся и ушел тоже молча. В тот же день гостиница была закрыта, хотя ее и освятили заново. Народ, конечно, рассказывал разное, да чего только народ не рассказывает, всему верить – никакой веры не хватит. Да и какой народ вокруг туристического центра? Сплошные туристы. А монахам-спецназовцам, видно, приказали молчать. Только паломники все равно что-то пронюхали и разнесли по стране.
Будто бы были низвергнуты в преисподнюю двое – мужчина и женщина, и еще будто бы Святая Церковь не смогла их отстоять. Ну и поделом им, значит. И только женщины в провинциальных церквах шептались, дескать, это же надо так нагрешить, что сам архимандрит не отмолил!
Не то негодовали, не то завидовали.
Берет. Владимирская область. Остаться человеком
Карапет обнаружился на первом этаже, возле камина. Точнее, то, что совсем недавно было Карапетом. Только верить, что это когда-то было человеком, пусть и не самым праведным, как-то не получалось. Не осталось в этой дряни ничего человеческого. Потому что больше всего «это» было похоже на муляж, в крайнем случае на труп, выдержанный в формалине или в чем там их выдерживают, чтобы подольше сохранялись. Казалось, что человеком «это» не было никогда. И не потому что Карапета разрубили от плеча до паха, не потому что вместо крови натекло на выскобленный добела нелакированный дощатый пол какой-то темной слизи вроде дегтя, и то немного. Нет, не потому. Просто такое не могло быть живым и разумным. Мертвый Карапет напоминал разрубленное наискось гигантское жирное насекомое, внешне очень отдаленно схожее с человеком. Но Берет почему-то совершенно точно знал, что нашел именно Карапета, а не кого-то еще. А ведь всего пару дней тому назад «это» со вкусом жрало, пило и азартно лапало девок, и пусть оно вело себя нецивилизованно и даже по-хамски с точки зрения воспитанных людей, но тем не менее вполне по-человечески. Да и хрен бы с ним, с политесом-то! Совсем недавно, с полчаса назад, Берет разговаривал с этим существом, относился к нему как к человеку, пускай и не самому лучшему и разумному, но все-таки. Хотя… Что-то странное последнее время в Карапете проскальзывало… Да, безусловно, было. Не то чтобы зомбячье, уж зомби-то Берет сразу бы учуял, а что-то другое, чему названия в словаре бывшего сталкера покамест не было. Да и не в названии дело! И на зомби даже мертвый Карапет похож не был, а то Берет мертвых зомби не видывал! Мертвые зомби – они почти как люди, по сути дела, мертвый зомби – это всего-навсего окончательно убитый человек. А тут было что-то совершенно иное, чуждое человеческому. И вряд ли «это» смогло прохрипеть перед смертью вечное бандюковское «пацаны»…
Похоже, сталкер, засевший в бревенчатом коттедже, был и впрямь матерым зверем. Зверем, существом, мутантом, но не человеком. Нелюдь убил нелюдя. И, как нелюдь, тоже не имел права жить среди людей.
Берет, не выходя из стеллса, напрягся и вытолкнул из себя сначала волну «пси» и сразу же вслед за ней «гравии». Пси-волна получилась что надо, а вот грави-волна вышла слабенькой, силенок недостало на две волны подряд, но бревенчатый коттедж крякнул половицами, болезненно громыхнул венцами сруба, хрустко посыпался стеклами и вроде бы даже слегка осел на сторону. Где-то коротко и дико мявкнул придавленный кошак – и затих. Две волны, пусть и не самые мощные, – этого должно было хватить. И людям, чтобы лопнули кровеносные сосуды и межклеточные мембраны, и зомби, чтобы вырвались ослабленные суставы из суставных сумок, и прочим, не имеющим внятного статуса существам, порождениям Зоны, засевшим там, на втором этаже. Вот только насчет прочих, к сожалению, полной уверенности не было, ну да тут ничего не поделаешь. И сталкер стал подниматься по винтовой лестнице вверх. Туда, где его ждали.
…А началось совсем недавно.
Несколько часов назад сталкера вызвонил Карапет.
– Слышь, сталкерюга, – гнусаво проквакала трубка, – помощь нужна, только не по телефону, я заеду через полчасика, лады?
Берет покосился на Рыжую Ведьму Светлану. Ох, не надо бы ее видеть Карапету, совсем не надо!
– Ко мне нельзя, – решительно сказал он в трубку, – ко мне родственники приехали из провинции.
– Из Припяти, что ли? – насмешливо булькнул Карапет. – Или с Кордона? А может, просто видеть меня не хочешь? А ведь все равно придется, так что потерпи маленько. Да ладно, хрен с тобой, сталкер, мне по уху, кто там у тебя. Слышь, давай стакнемся за кольцевой, сам почуешь где… Ты ведь умеешь чуять, я же знаю… В общем, мы теперь с тобой на одном поле гадим, понял меня? У меня сегодня первый выход, премьера, можно сказать, а я чего-то стремаюсь… В общем, чтобы экипировался по полной, спецуха там, ящик с инструментом, понял? Подстрахуешь. Давай, братан, жду!
И оборвал связь.
Ехать Берету не хотелось. Были другие дела, надо было решить, что делать с контрабандисткой, временно поселившейся в сталкерской квартире. Сначала Берет хотел посоветоваться с Кощеем, но потом решил подождать, почему-то в последнее время он перестал доверять Кощею.
И Карапету помогать не хотелось, вообще Берет подумывал о том, как бы похерить это странное приятельство с бандюком, тем более что теперь в его квартире жила Рыжая Светка. И знать о ней Карапету, да и Кощею тоже, до времени не следовало. А там – там видно будет, хотя знакомить Светку с Карапетом сталкер не собирался ни в коем разе. А с Кощеем… С Кощеем, наверное, все-таки придется. Но об этом лучше сейчас не думать.
Но чувство стаи, крепко засевшее в нем, заставляло ехать, требовало поступать именно так, а не иначе. Пусть даже в нынешней его стае бегали такие шавки, как Карапет, все равно – это была своя стая. Так уж вышло, не было другой.
Сталкер быстро собрался, проверил оружие, прихватив на всякий случай помимо дробовика «Грозу» с подствольником, завел новенькую «Витару» и поехал. Шел второй час ночи, улицы Москвы уже опустели, так что до кольцевой сталкер добрался быстро. С некоторого времени Берет заметил, что каждый человек, с которым он хоть раз встречался, оставляет в его сознании нечто вроде метки. И еще к этому человеку автоматически словно бы цеплялся маячок, видимый только им, Беретом. Исключением был разве что Кощей, который никаких меток не оставлял, и никакие маячки к нему тоже не липли. Как и полагается нечисти высшего разбора, Александр Борисович появлялся неведомо откуда и пропадал неведомо куда. Что ж, на то он и Кощей. Пусть не из «самых-самых», как сказал тот же Карапет, но все-таки… А вот метка самого Карапета сияла отчетливо, хотя и мутновато, заметным человеком был Карапет, а вот нечистью – так себе. Сталкер привычным усилием вызвал в памяти карту области. Получалось, что Карапет сейчас находился на шоссе Москва – Нижний Новгород где-то за Балашихой и двигался в сторону Владимира. Потом Карапет остановился.
Ждет, понял сталкер.
…Джип Карапета приткнулся возле придорожной кафешки, едальни, как называли эти заведения шоферы-дальнобойщики. Хозяин китайского жестяного монстра сидел на крыльце, растопырившись, словно жаба, и время от времени прихлебывал какое-то алкогольное пойло из уже наполовину пустой бутылки. По шоссе, с шумом разрывая прохладный ночной воздух, проносились грузные фуры, шустро простреливали редкие легковушки, и дела до одинокого пьяницы, баюкающего бутылку на ярко высвеченном пятачке возле входа в третьеразрядную едальню, не было никому.
