— Могу сделать, — сказал Марк.
Ну вот, одно дело сделано, считай. Это важно — обозначить границы, это именно что дать берега увидеть тем, кто видеть их принципиально не любит.
— У меня все, я дальше побежал, — я повернулся к двери, но Теренс остановил меня вопросом:
— А с пленными что?
— Вечером допросим, пусть пока помаются.
— Среди них раненые. — Он внимательно посмотрел мне в лицо.
— Точно, есть и раненые, — улыбнулся я, затем спросил: — Ну я пошел, да?
Я видел, что здесь бандиты делают. Я даже видел крест с распятым, когда пролетал над базой «Грешников». Ну и какая теперь разница, ранен кто-то из них или нет? Лично мне все равно. Пусть хотя бы до допроса доживут.
Так, теперь удаленный пост. Пусть Хэнк его обустраивает, но глянуть я должен сначала сам. С Хэнком. Поэтому вызвал по радио к машинам его и Роба и сам направился туда же. Оказалось, что Хэнк именно там и был, а Роб появился через минуту, бегом, придерживая автомат на груди.
— Прокатимся, — сказал я, показывая на один из бронированных «джи-вагенов». — Роб, ты давай на пулемет.
Сам уселся за руль. Большие металлические ворота, одни из многих в этой стене, были открыты, и «джи-ваген» выкатил на бетонную площадку перед терминалом. Ехать было недалеко, поэтому я просто разогнал внедорожник по взлетно-посадочной полосе, притормозил в ее конце, свернул налево, на рулежную дорожку, и по ней вернулся к группе отдельно стоящих ангаров, возле которых выстроилось в рядок несколько небольших самолетов, уже покрытых пылью. И винтовые, и реактивные, причем класса «экзекьютив».
[39]
На самом большом ангаре была вывеска «Фронт Рэйндж Авиэйшн», а далее шрифтом помельче обещалось наземное обслуживание частным самолетам, в том числе и обеспечение «Ю-Эс Кастомз».
[40]
Чуть ниже шел список работ: заправка, трапы, балансировка пропеллеров, а также душевые, еда и всякое прочее.
Так, это выходит, что, пробегая мимо в темноте, я не во всем правильно разобрался. Тут не только мастерские были, но и даже какие-то комнаты отдыха для экипажей. Ну что, будет проще устраиваться.
— Рой, бди на пулемете, мы с Хэнком осмотримся, — сказал я, подхватывая автомат и выбираясь из машины.
Так… большой ангар все же не очень впечатляет — окна в нем и двери стеклянные. Его, значит, только досмотреть, и потом… потом бы на растяжки хотя бы закрыть. Тут бы все вокруг закрыть, чтобы ни в одно здание было не залезть. Потом кто-то из чужих доберется до этого места, решит сначала понаблюдать за Базой, ну и… м-да.
Кстати, а что будет, если просто везде понаставить табличек «Заминировано»? Надо обдумать. Досматривать застройку «вручную» каждый день не будешь, просто опасно, могут твари завестись, а могут маршрут патруля вычислить и на него засаду устроить. Кто вычислит? Да вот эти самые «Грешники» и вычислят, например.
Плохо то, что ко многим строениям можно подобраться так, что никакой наблюдатель с крыши Базы не увидит. Для этого, кстати, тут пост и нужен. И парный пост, парный, чтобы в две стороны наблюдали, а у меня людей столько нет!
— Давай страхуй, заходим осторожненько, — сказал я, вздохнув тяжко и толкнув дверь в большой ангар.
Хотя бы тварей я здесь не чувствую. А вообще надо бы все проверить на наличие совершенно темных комнат, могут ведь и завестись. Люди шляются, тут ведь уже убивали кого-то, кровь лилась, а кровь — опять же ключ ко всему. С другой стороны, твари для Базы опасности не представляют пока, а здесь бы вместо мин…
Большой ангар напомнил мне чем-то автосервис — тоже кафетерий, зона отдыха с телевизорами, только еще и душевые до кучи, раздевалки и прочее, где экипажи нанятых самолетов могли бы дождаться пассажиров или, например, своего самолета из ремонта. Ну да, это сервис и есть, в сущности.
А здание не пойдет: по фасаду окон многовато. Или их как-то заделать? Этот ангар самый высокий, с него можно в две стороны наблюдать — правда, с огромными мертвыми зонами вблизи. Остальные строения ниже, придется уже два поста ставить, а на это людей мало. И самое главное — они друг другу даже помощи оказать не смогут.
Куда еще? В новый торговый центр у шоссе? Так там одни окна.
Надо строить пост, укрепленный. Вот так. Из чего? Вон промзона, с километр к юго-западу от аэропорта. И в ней могут… нет, в ней наверняка есть контейнеры. Обычные такие контейнеры двадцать футов или сорок. Не может не быть, потому что они есть везде. Их в два яруса, друг на друга, квадратом — форт получится. Укрепить мешками, изнутри даже можно. Бойницы прорезать. Как там, в Колорадо, под мостом было сделано. Откуда-то вывезли мешки цемента, сложили у контейнерных стенок и выстроили укрепление.
А чем плохо? Да ничем. Два контейнера друг на друге — это метров шесть в высоту, так? Ну примерно. «Егозу», или, как здесь называют, «консертина вайр», пустить по краю под крышей и у основания — да и все. Внутрь пару трейлеров, для отдыха личного состава. Даже одного хватит. И самое главное — все просматриваться будет, и сам форт в зоне прямого наблюдения из Базы, и путь машины до него тоже.
Работы много? Да и хрен с ней, зато целее будем.
— Ну что? — спросил меня Хэнк.
— Поехали обратно, — вздохнул я. — Не выйдет здесь хорошего поста. А вот не здесь — выйдет. Погнали, нечего время терять.
12
На «сессне» летать — совсем не то что на «лайке», другой класс. И тихо, и сиденье удобней, и сидишь рядом, как в машине, и тепло, и уютно.
Проматывается снизу полотно пустынных полей, зеленых лесов и тесно сжавшихся холмов, ведет вперед узкая серая лента дороги — главный линейный ориентир внизу, — все так же спрямляющая закрученное русло Миссури. На дороге пусто, безлюдно, но опять же не показатель. До того, что ездить надо по ночам, «Грешники» уже давно, похоже, додумались.
Посмотреть я хотел на другое — что происходит на их базе? Уменьшилось количество машин или нет, видно ли какую-нибудь суету, происходит ли что-нибудь подозрительное?
— Пустота какая, — сказала Настя, рассматривая землю. — Везде такая пустота, где ни летаю. Разве что возле Баффало или Колд-Лэйка на снижение идешь и жизнь видишь. А когда из таких мест улетаешь, то даже чувствуешь себя нехорошо: не должно быть так.
— В Отстойнике что, лучше леталось?
— Нет, не лучше, там просто страшно бывало, а здесь… тоскливо, наверное. Хоть и страшно тоже. Страшно, что придется идти на вынужденную, страшно оказаться одной посреди этого всего, страшно потом выживать.
Это да, это та самая мысль, от которой никак не избавишься, пока летишь. Пусть о чем-то другом думаешь, а где-то словно тусклая лампочка мигает: «А вот если движок сейчас встанет, как отсюда выбираться будешь?» И очень эта мысль назойлива и утомительна, и очень мешает хорошо себя чувствовать, пока ты тут птицей паришь.
