Вряд ли он обрадовался бы ночному визиту, но сам вид безмятежного целителя мог подействовать как лучшее лекарство.
Я одёрнула безразмерную футболку, служившую мне ночной сорочкой, и пошлёпала босыми ногами по коридору. «Не буду будить его, просто загляну внутрь и выйду», – уговаривала я себя. Так часто случалось раньше – почему бы не продолжить традицию?
Как ни удивительно, в спальне Дэриэлла не оказалось. Я поколебалась недолго, но потом всё же спустилась по лестнице. В гостиной окна были распахнуты настежь, и сырой сквозняк шевелил задёрнутые занавески. На столе в кухне догорала зажжённая около часа назад тонкая свеча и остывал в глиняной кружке недопитый отвар. В купальне тихо капала вода из незакрытого умывальника, резко пахло мятой и яблоком – точнее, дезинфицирующим составом, который добавляли аллийцы в воду вместо того, чтобы использовать мыло.
Вниз, в лабораторию, вели мокрые следы – отпечаток ладони на стене, потом на перилах, и ещё один…
«Опять полуночничает», – обречённо подумала я и начала спускаться. Осторожно, чтобы ни одна ступенька не скрипнула. Лестницы в этом доме были ворчливые, с норовом – не так наступишь, и перебудишь всю округу.
Ну, гипотетически. Ближайшие соседи Дэриэлла жили в четырёх километрах к западу.
Дверь была прикрыта, но не заперта, к счастью. Стоило переступить порог, как ударил по нервам контраст: гладкий камень вместо тёплого дерева, едкий запах препаратов вместо аромата яблоневого сада, и яркий, безжалостный свет. Дэриэлл сгорбился на высоком стуле, похожем на барный. Рукава белого халата были закатаны до локтей, но небрежно, словно впопыхах. Дэйр медленно перелистывал потрёпанный справочник, но, кажется, смотрел сквозь него. Тонкие губы шевелились, как будто целитель напевал что-то или перечислял себе под нос.
Мне стало неловко.
– Эй… – Я осторожно дотронулась до плеча Дэйри и отдёрнула руку – он был холоден, как лёд. Замёрз? Сколько же он простоял там, в гостиной, у открытого окна? – Ты что?
Дэриэлл неопределённо качнул головой. Волосы перетекли через плечо с сухим деревянным шелестом, тусклые и невзрачные в синеватом лабораторном освещении. Словно стена между мной и целителем… Я наклонилась, бережно отвела в сторону часть прядей, гладких и тяжёлых, как атлас – и отпрянула.
Глаза у Дэйра были не тёмно-зелёные – чёрные из-за расширившихся зрачков. При таком-то ярком освещении!
Расширенные зрачки, пониженная температура тела, замедленные реакции… Признаки приёма сильного успокоительного на вытяжке из сон-травы. Дэриэлл, как и все целители, крепко недолюбливал лекарства, а седативные средства применял только в одном случае.
Если его накрывал приступ.
Бездна!
Ничего удивительного, если задуматься. Дэйру туго пришлось в последние дни. Лиссэ с её навязчивыми советами кого угодно могла довести до могилы… Наверняка всё началось ещё вечером, во время разговора о Максимилиане. Мне надо было внимательнее отнестись к целителю, вовремя заметить…
– Дэйри, ты как? – Времени на колебания и сомнения не оставалось. Я села рядом, на столешницу, и обхватила лицо Дэриэлла руками, чтобы он встретился взглядом со мной. Золотистые ресницы дрогнули – и только. Он меня не видел и не слышал, но это ничего. Главное – говорить. Не останавливаться. – Всё хорошо. Я здесь, понимаешь? Что случилось? Тебе плохо? Отвечай, Дэйр. И не волнуйся. Всё будет хорошо. Я здесь. Слышишь меня?..
На десятом круге целитель резко вдохнул. Взгляд наконец сфокусировался на моём лице:
– Найта…
– Да, я здесь. Рядом. – Я взяла его руку в свою. Ладонь была влажной и холодной. Влажной – просто замечательно. Значит, проснулись механизмы самоисцеления, действие успокоительного прекращается, и Дэйр скоро начнёт воспринимать действительность без искажений. – Тебе плохо, да?
– Не уходи.
– Я не уйду. Всё хорошо, Дэриэлл. Всё хорошо… – Одной рукой я сжимала его ладонь, а другой – гладила по волосам, пока он не расправил плечи и не засмеялся тихо:
– Я так плохо выгляжу? Ты сюсюкаешь со мной, как с младенцем.
– Тебя это раздражает? – выдохнула я с облегчением.
Самое трудное было уже позади. И, слава всем богам, сегодня обошлось без изматывающего бреда о куклах и пустых комнатах. «Куклой» Дэриэлл называл себя, но звучало слово, как цитата из чьей-то речи. Каждый раз, когда я слышала это, мне хотелось закрыть уши руками и прокричаться до сорванного горла. Он всегда был таким живым, таким… цельным, что ли? И поэтому видеть его сломанным и беспомощным, как больной ребенок, было невыносимо.
– Посидишь ещё тут? – слабо улыбаясь, попросил Дэриэлл. – Потом можно связаться через зеркало с Элен или с Лиссэ. Поболтаем час-другой, и увидишь, всё как рукой снимет.
Оставить его было немыслимо.
– Не уйду, – угрюмо ответила я. – Сейчас ты – пациент, а я – целитель. Пойдём в твою спальню, там тепло хотя бы. Ляжешь спать, а я посижу рядом и послежу, чтобы не было рецидива.
– Не вздумай уснуть где-нибудь под боком, – неубедительно пригрозил Дэйр. Улыбка обозначилась чуть ярче. – Ты уже не ребёнок.
– Не вздумаю, – шутливо поддразнила его я.
Конечно, соврала.
Конечно, уснула – именно что под боком, крепко обнимая одной рукой поверх одеяла.
Так было спокойнее.
– Это всё? Нэй, откровенно говоря, я ожидал большего.
– Ну, Дэйр!
– Работа хорошая – в целом. Но характер допущенных ошибок таков, что они ставят под угрозу…
Вот уже третий час мы вели споры на сугубо научные темы. В облике Дэриэлла ничего не напоминало о ночной истерике: волосы были заплетены в тугую косу, чёлка заколота, джинсы выглажены, как и линялая чёрная майка. Я надела почти такую же, только вместо надписи «Зелёный мир» на ней красовались черепа.
«Забавная мы с ним парочка».
– То, что ты сумела выйти на основные компоненты антидота – замечательно. Но побочные эффекты пациента точно в могилу сведут, – припечатал он, постукивая пальцем по конспектам. И добавил задумчиво: – Да и лекаря заодно…
– Ты имеешь в виду, что моя кровь ядовита?
– Естественно, Найта, в необработанном виде она вообще является абсолютным растворителем, её даже в пробирку не перельёшь, – хмыкнул Дэриэлл и пролистал мои записи на две страницы назад. – Но токсичность – меньшая из проблем. Ключ к успеху – правильная дозировка, энергетическое воздействие и стабилизаторы. А с голодом-то что делать?
– Голодом?.. – переспросила я, чувствуя себя пятиклассницей, которая с какого-то перепугу пришла на экзамен для выпускников.
– С голодом, с голодом, – терпеливо повторил Дэриэлл и отвлёкся от записей. – Хорошо, если не понимаешь сама, я объясню сейчас на конкретных примерах. Твой князь умеет контролировать число регенов? – Я кивнула. – И с солнечным ядом он справился, сократив их количество до минимума? Представь, что антидот сработал, то есть сдерживающий фактор исчез… Что мы имеем?
