— Терпение. — Сисела положила руку ему на плечо, и он перестал вышагивать, но держался по-прежнему напряженно. — Мы собираем солому и складываем в высокий стог. Теперь нужна одна искра — и все вспыхнет.
— Нам следует поискать помощи извне, — тихо произнес Тимон.
Он посмотрел на Сиселу, та кивнула и пожала плечами, и у Мири сложилось впечатление, что они многое поняли без слов.
«Что ты имел в виду под помощью извне?» — собиралась спросить Мири, но Клемен заиграл какую-то мелодию на фортепиано.
— Когда появится искра, — сказал Клемен, — огонь запылает так ярко, что все королевство увидит. К нам уже многие примкнули, даже служительница принцессы!
Мири узнала в мелодии королевский гимн «Славься, король». Кристин свернула шарф кольцом и опустила ей на голову в виде короны, а двое молодых студентов подняли Мири на плечи и понесли по кругу.
Мири раскраснелась, рассмеялась, но едва ее ноги коснулись пола, как она тут же сняла игрушечную корону.
— Я не предаю Бритту тем, что нахожусь здесь, — сказала она. — Моя подруга совсем не похожа на короля и королеву. Я уверена, что, став принцессой, она будет заботиться о босоногих. То есть в том случае, если изменения не произойдут, как мы надеемся.
Сисела обернула шарф вокруг плеч Мири, словно одевая куклу.
— Думай умом, а не сердцем. Разве правильно, что бедняки голодают, когда богатые пируют?
— Нет, но…
— Разве правильно, что наши жизни зависят от человека, который ничего не сделал, только родился у королевы?
— Нет.
— Я хочу, чтобы ты верила, Мири: все можно изменить. Если в это не поверишь ты, которая совершила перемены у себя на родине, как мы сможем убедить всю страну?
— Госпожа Сисела… — начала Мири.
— Сиси, — мягко поправила ее женщина и похлопала по дивану рядом с собой.
Мири присела.
— Вы знатная дама, — сказала она. Судя по одежде гостей, к благородным господам здесь относилась только Сисела. — Почему вы так много делаете ради простолюдинов?
Сисела наклонила голову и улыбнулась:
— Нет необходимости объяснять это, Мири, тем более тебе, но есть добро и зло. И даже благородные должны их различать.
— Мы могли бы попытаться объединить господ и простолюдинов, чтобы вместе изменить заведенный порядок, — сказала Мири. — Найдется немало людей, которые думают так же, как вы… и я. Не могут же все благородные господа быть плохими, верно?
— Покажите ей записи, — сказал Тимон.
Клемен взглянул на Сиселу, и та кивнула. Тогда он полез под фортепиано, вынул какую-то дощечку и достал из тайника толстую книгу в кожаном переплете. Тимон положил книгу на колени Мири.
На обложке было выведено: «Протоколы рассмотрения жалоб. Записи чиновника Его Величества». На занятиях по юриспруденции Мири узнала, что, если простолюдин обвинял знатного господина в преступлении, он имел право подать петицию самому королю. В прошлом короли выслушивали жалобы у себя во дворце из линдера, но у короля Бьорна не нашлось на это времени. Вместо этого он посылал в провинции чиновника по жалобам.
Мири наугад открыла страницу.
ПРЕТЕНЗИЯ: Фермер обвиняет охрану господина Джемела в том, что они украли у него лошадей.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Возможно, фермер съел собственных лошадей.
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ: В пользу господина Джемела.
ПРЕТЕНЗИЯ: Миллер обвиняет госпожу Катарину в завышении податей, что привело к голодной смерти его сына.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Этим Миллерам нельзя доверять.
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ: В пользу госпожи Катарины.
ПРЕТЕНЗИЯ: Фермер обвиняет господина Хаффуорда в надругательстве над его дочерью.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ: Дочери тринадцать лет; она слишком мала, чтобы верить ее словам.
СУДЕБНОЕ РЕШЕНИЕ: В пользу господина Хаффуорда.
Мири пролистала книгу, стараясь найти хоть один случай, когда чиновник по жалобам поверил простолюдину.
— Все судебные решения вынесены в пользу благородных, — сказал Тимон, догадавшись, о чем она думает. — В течение двадцати лет все до единого решения. Господа подкупают чиновников. У простолюдинов нет такой возможности.
Мири захотелось отшвырнуть эту книгу в дальний угол, но Клемен отобрал том и вернул в тайник.
— Им это так не сойдет! — воскликнула Мири.
— Уже сошло, — сказала Сисела. — Теперь ты понимаешь, почему я презираю людей моего круга. Господа такие же эгоистичные и лживые, как и королевская верхушка. Они знают, что король злоупотребляет своей властью, — на церемонии вручения даров они выразили свое презрение, преподнеся ему мусор, — и в то же время они ничего не делают для простолюдинов. Изменения, о которых мы мечтаем, наступят только тогда, когда народ захочет сам отвечать за свое будущее.
Мири кивнула, но внутренне содрогнулась, словно только сейчас осознала, как холодно в этом мире. Сисела обняла ее теплой рукой, и Мири захотелось опустить голову на плечо женщины. Она скучала по сестре и отцу. Она скучала по дому.
Компания в углу комнаты пела и смеялась. Клемен опять играл «Славься, король», но весельчаки заменили в гимне слова:
Он, как всегда, бесславный,
Как всегда, фальшивый.
Очень дурно пахнет.
Долой короля-селедку!
Стук в дверь оборвал песню на полуслове. Мири не ожидала, что Сисела так перепугается.
— Не может быть… — начал Клемен.
— Как раз может, — сказала Сисела. — Ступайте!
Начался переполох. Тимон схватил Мири за руку и повел к черному ходу. Девушка оглянулась. Клемен заиграл обычную песенку, а Сисела выдернула перо из волос и откинулась на спинку дивана. Все остальные стали разбегаться. Двери салона распахнулись, и Тимон рывком вытащил Мири из зала.
Они торопливо промчались по лабиринту комнат, темных, холодных и пустых. Мири боялась споткнуться о какой-нибудь стул или стол, но им ничто не помешало. Они вышли из дома на задний двор, свернули в узкий переулок, ведущий на главную улицу, и только тогда остановились. Тимон заставил Мири взять себя под руку и неспешно двинулся вперед. Мири украдкой взглянула на дом Сиселы. Перед входом стояли чиновник и несколько солдат. Один поймал взгляд девушки и нахмурился. Мири с трудом перевела взгляд на Тимона и даже сумела беззаботно улыбнуться.
— Какая чудная пьеска, — произнес Тимон довольно громко, чтобы его услышали. — А тебе понравилось?
— Еще бы! — ответила она. — Шут был очень забавен.
Мири и Тимон смеялись, пока не завернули за угол. Там она отпустила его руку:
— Что случилось:
Тимон нахмурился:
