Книга Вторая линия. Рассказы и истории разных лет, страница 55. Автор книги Макс Фрай

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Вторая линия. Рассказы и истории разных лет»

Cтраница 55

Находка осела в моем рюкзаке; пару недель спустя рюкзак был забыт в московском такси. Меня это скорее обрадовало, чем огорчило: таким образом точка в конце моей истории о нардах превратилась в многообещающее многоточие.


Когда-то очень давно мне на глаза попалась не то легенда, не то просто сказка о человеке, который играл в нарды с богом смерти Ямой, был удачлив, выиграл у него свою жизнь и покинул царство мертвых. Иногда эта история кажется мне добрым предзнаменованием.

РАДИО [35]

Кто-то должен мыть в доме посуду, и с октября по апрель пусть этот «кто-то» буду я, потому что греть руки в горячей воде — удовольствие, каких мало, а я — гедонист, каких много, честно говоря, до фига нас таких, всех не перевешаете. Удивительно, кстати, что при таком раскладе в мире полно грязной посуды, неужели никто не врубается? А кстати, да. Похоже на то.

Посуды много, за три минуты не управишься, поэтому я включаю приемник и начинаю искать «Радио Uzupis», у них всегда отличная музыка, не ошибешься, и практически никаких новостей, которые я так и так почти не понимаю, и хорошо. Девяносто и что-то там, или девяносто один и что-то там, или девяносто два?.. Черт, черт, черт. Ладно, впрочем, все равно найду.

Девяносто четыре и что-то там. Похоже, это действительно «Радио Uzupis», во всяком случае тут поет Том Вейтс, а он мужик серьезный, где попало петь не станет. И сейчас мы с Томом будем мыть посуду, хочет он того или нет.

Том, надо понимать, не очень хочет, потому что умолкает как-то подозрительно быстро, песне своей на горло наступает Том, лишь бы не мыть мою посуду. На смену ему приходит бодрый чтец новостей, ага, никакое это не «Радио Uzupis», он говорит по-русски, а это язык, который я понимаю, слишком хорошо понимаю, увы. По крайней мере, иногда хочется понимать этот язык хоть немного хуже, вот, например, когда по радио новости, а руки мокрые, и ничего не поделаешь, следовательно.

Можно, впрочем, не обращать внимания на новости, а слушать журчание воды. Чем и займусь.

«…Авария в вильнюсском метро, — голос ведущего перекрывает журчание воды. — Пострадавших нет», — добавляет он виновато, словно бы извиняясь, что новости не столь плохи, как хотелось бы уважаемым радиослушателям.

— Чего-о-о? — вслух переспрашиваю я.

Я уже третий год живу в Вильнюсе. Если бы в этом городе был хоть какой-то намек на метро, мне было бы довольно трудно его не заметить. Мягко говоря.

Журчание воды перестает казаться мне единственной симфонией, достойной моего внимания. Такие новости не грех и послушать.

«Как сообщил заместитель начальника столичного департамента образования, в Москве будут закрываться монгольские школы, — бодро сообщает ведущий. — В следующем учебном году их останется всего четыреста. Представители монгольской общины считают, что этого недостаточно».

Четыреста. Монгольских. Школ. В Москве. Ясен пень, этого недостаточно, соглашаюсь я. Всего четыреста, подумать только. Это, кстати, сколько же их сейчас, если после закрытия останется четыреста? Уму непостижимо.

Вообще-то, на этом месте мне полагалось бы перестать корчить из себя сверхчеловека и наконец разбить тарелку. Или хоть чашку. Но у меня железные нервы. Это, как показывает полевая практика, очень полезно для посуды.

«Ride the wild wind, — радио как ни в чем не бывало начинает петь голосом Фредди Меркьюри. — Ride the wild wind, — настойчиво повторяет оно. И задорно добавляет: — Хей-хей-хей!» — чтобы проняло.

Никаких возражений. Хей-хей-хей, конечно. Мыть посуду в компании Фредди — отличное занятие. А сокращать число монгольских школ в Москве до четырехсот — свинство. Я так думаю.

А «Радио Uzupis» я пока искать не буду. Не на этом приемнике. И выключать его не буду, пожалуй. До следующего выпуска новостей. Монгольские школы — ладно бы, но надо же выяснить, что там, черт побери, творится с нашим вильнюсским метро.

ПРО МАШИНУ ВРЕМЕНИ [36]

Вот просто выходишь из дома в половине восьмого вечера, мусор вынести, а там солнце и ветер, там пахнет речной свежестью, увядающей зеленью, разогретым асфальтом, и еще от мусорных баков тянет слегка уютной такой гнильцой. Для меня ароматы — машина времени, самая надежная и безопасная. Тело мое точно знает, что означает эта смесь запахов: мне шесть лет, путешествие к помойке — своего рода инициация, плата за вхождение в первые врата мира взрослых, труд мой тяжек, но почетен, а дома меня ждет чай с лимоном, яблочный пирог и книжка про трех толстяков, но это потом, позже, а пока можно отнести ведро в подъезд и, что ли, погулять.


Тело хочет гулять, но не знает, что ему можно выходить за пределы двора; тут на выручку приходит взрослая вполне голова. Она-то в курсе, мне уже давно можно все — вот абсолютно все, что вздумается.

Вообще все.

И поэтому мы с головой покидаем двор и идем неспешно в Старый Город. Это сперва неспешно, а потом вниз, под горку, быстро, еще быстрее, еще, пока в теле живет младенческая резвость, пока оно готово бежать просто так, без цели, потому что бежится — прочь, от дома, далеко-далеко, дальше, чем далеко.

Пока я бегу, на город опустятся синие сумерки. Почти ночь, но щедро разведенная водой. Вода скоро выпарится, тьма загустеет, хоть ложкой ее ешь, но пока — сумерки.

И хорошо.


А потом можно свернуть в переулок, и еще раз свернуть, и еще. Сегодня был теплый вечер, один из последних по-настоящему теплых вечеров, когда тонкая футболка с длинными рукавами — самая уместная одежда. Да и с короткими, собственно, ничего страшного.


Девушка из лавки, где торгуют чаем, благовониями, да шелковыми китайскими халатами, предлагает зайти, послушать новый диск: «Вам точно понравится». Хриплая какая-то мексиканка. Действительно хороша, рвет сердце на части. Потому и не стану брать ее с собой, мне мое сердце нужно целым. Чтобы утешить девушку из чайной лавки, покупаю у нее другой диск, с кельтскими танцами. Давно хотелось, а тут такой повод — последний теплый вечер и запахи.

Ох уж эти запахи.


В переулке, сразу за чайной, к вечерней свежести примешивается аромат дыма, порыв ветра доносит до меня запах вареной кукурузы. Неожиданное, но эффектное сочетание. Мимо проходит юноша с длинными, до пояса почти, русыми волосами. У юноши плеер, он абсолютно трезв и беспричинно счастлив. Подпевает плееру: «О, май браза, о, май лав!» Проносится мимо, локти наши на миг соприкасаются, из ближайшего окна струится аромат роз и жареного мяса, на стене вижу надпись кривыми, огромными буквами: YOUR LIFE WILL BE HAPPY AND PEACEFUL.

Ага, держи карман шире.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация