— Что вы делаете? — спросил я.
— Штопаю, — буднично сообщила она.
Да, действительно штопала. Зашивала особо глубокий укус. Я оглядел свое тело. Из одежды на мне остались… ну так в этом мире выглядят трусы, но они больше похожи на шорты. Всего остального я был лишен. Хотя то тут, то там виднелись белые — и не совсем — полоски ткани, заменившие, судя по всему, бинты. И тут меня осенило (говорю же, сон пошел на пользу). Принцесска умела врачевать! А я все это время возился с ней, как… как… не знаю с кем! Еще никогда и ни с кем я так не возился, как с ней! Нет, все, баста. Месть, и только месть.
— И кто же меня раздел? — ехидно спросил я.
— Я, — пожала плечами девушка и кивнула на шортики. — Не бойся, там ничего не пострадало. Я проверила.
Лицо обдало жаром, но я вовремя взял себя под контроль и взмолился, чтобы леди не заметила секундного смущения.
— Что, приятно было, когда я вас лапал, а вы мне пощечины отвешивали? — Я решил зайти с другой стороны. — Раз уж могли себя сами подлатать, то к чему был этот ежеутренний ритуал с повязками?
— Я не знала нужных трав, а ты не догадался мне их показать. Только недавно заметила, какие ты собираешь, — все тем же тоном произнесла девушка.
Я не собирался так просто сдаваться и уже собирался зайти с третьей стороны, как вдруг девушка, сделав очередной стежок, окунула пальцы в миску, где была какая-то жижица, и провела ими по плечу.
— Ауч! — вскрикнул я не столько от боли, сколько от неожиданности.
Девушка вздохнула.
— Сиди спокойно! И не шипи, сказала же — не девчонка.
— Да я и сам могу подлатать себя, — недовольно буркнул я.
— Ага, — кивнула леди и посмотрела на широкий, уродливый шрам на боку — наследие Мальгрома. — Я уже заметила.
— Это был неудачный случай, — тут же парировал я.
— А другие, значит, были удачными? — с прищуром спросила девушка. — Что ж, поражена твоей безрукостью.
Я чуть не задохнулся от возмущения, но девушка снова не дала мне слова.
— Все, готово! — радостно крикнула она и быстренько забинтовала плечо. Я поразился тому, с какой скоростью и точностью это было сделано. — Теперь как новенький.
Я оглядел этого «новенького» и понял, что времена бывали и получше, но и похуже — тоже. Снова попытался встать, но ноги подвели, и я рухнул на землю. Девушка вздохнула и подала мне руку. Моему возмущению не было предела.
— Не нужна мне ваша помощь!
Девушка тут же замерла, а потом засмеялась. Сперва я не понял причину такой реакции, а потом и сам улыбнулся. Как говорится — в чужом глазу соринку, а в своем… Как же часто мы ругаем людей за то, что частенько делаем сами? А вообще, надо отдать должное, врачевать леди умела.
— Спасибо, — сказал я.
Леди прекратила смеяться и, кажется, покраснела.
— И тебе, — прошептала она.
— Мм? — Ну хоть какой-то укол. О да, я злопамятный.
— Спасибо тебе, — чуть громче произнесла она.
— Ох, прошу прощения, миледи, после вчерашнего у меня проблемы со слухом.
— Говорю — спасибо, что дважды спас мне жизнь! — крикнула она.
Я насладился ее обиженно-виноватым видом и тут же добил:
— О, да не стоит, это моя работа.
На леди как ведро воды вылили. Она опасно прищурилась. Натурально кошка.
— Издеваешься, да?
Я кивнул. И тут она взяла и пнула меня по больной ноге.
— Эй! — крикнул я. — Раненых бить нельзя!
— Ты вредный, тебя можно.
Я прикрыл глаза. Желания спорить не было, да и не переспоришь эту пресловутую женскую логику. Кто-то присел рядом.
— Лиамия Гуфар, — произнесла она.
— Мм?
— Что, действительно со слухом плохо?
Я пожал плечами. Солнце приятно грело, а ветерок остужал израненное тело. Жизнь — прекрасная штука, а особенно она прекрасна, когда ты живой.
— Меня зовут Лиамия Гуфар.
— Тим Ройс, — представился я. — Приятно познакомиться.
Наверное, Лиамия кивнула, вот только я этого не видел.
— Давай на «ты»? — полупопросила она.
— Давай, — легко согласился я.
— Хочу спать, — после минутной паузы сказала Лиамия.
— Я тоже.
— Ты же часов десять спал!
— Все рано хочу.
— Тогда давай спать.
— Давай, — вновь согласился я.
Что-то тяжелое опустилось мне на левое, непострадавшее плечо. И я недолго думая положил свою голову на ее.
— Тебе не говорили, что ты ужасно наглый деревенщина? — сонно проговорила девушка.
— Ага, — в тон ей ответил я. — Говорили.
— Дурак, — в привычной манере обозвали меня.
— Фифа, — ответил я.
— Все равно дурак.
Как обычно, мне первому надоело спорить, поэтому, оставив за собеседницей последнее слово, я отправился к заждавшемуся Морфею. И тот, что удивительно, не мучил меня образами волков, наглых и глупых девушек или еще какой ерундой. Он вообще меня не мучил — он подарил сон без сновидений, где единственной спутницей была чернота.
Глава 3
БАРОНСТВА
Нельзя сказать, что после той злополучной ночи наши отношения резко наладились и дела пошли в гору. Все было не так. Вечером, после того как я проспал в общей сложности шестнадцать часов, мне пришлось в срочном порядке дорабатывать печать. На словах это просто. Оставалось-то дорешать уравнения, определить местоположение слов — и все, вперед. Но нет. Дорешать-то я дорешал, даже вычислил местоположения знаков, но вот с рисунками все обстояло сложней.
Для начала у меня под боком сидела бесконечно ворчащая девушка. Видимо, после того как наше общение хоть как-то сгладилось, она решила, что пора открыть шлюзы красноречия и затопить меня патокой своих речей. И как вы понимаете, кроме того, как давить мне на нервы, у нее мало что получалось. Девушка то просила что-нибудь рассказать, то ей было скучно, и она просто хотела поболтать, но чаще она жаловалась на то, что рядом нет служанок, чтобы омыть ее уставшие ноги, что нет портных, дабы пошили платье, нет поваров, чтобы приготовить хоть что-нибудь, кроме рвотной каши из кореньев, что как же ей хочется выпить сока из стоягодника (что-то вроде винограда) вместо росы с привкусом травы. И ладно бы она чередовала свои речи с… ну не знаю — с пятичасовым молчанием в эфире, так нет. Тишиной я мог довольствоваться лишь в исключительное время, то бишь ночью, когда избалованная леди, притомившись от дел ратных, заворачивалась в мой плащ и засыпала у костра.
