– Почему? – спросил Эф. – Почему именно здесь?
– Это место притягивало его, – ответил Сетракян. – Крот устраивает себе гнездо в мертвом стволе упавшего дерева. Гангрена начинается в ране. Для него нет ничего приятнее человеческой трагедии и боли.
Эф, Сетракян и Фет сидели в микроавтобусе Фета, припаркованном на Церковной улице. Сетракян с термовизором устроился у окошка в задней дверце. Машин практически не было. Лишь изредка проезжали такси или автофургон. Никаких пешеходов. И никаких вампиров.
– Здесь слишком светло. – Сетракян не отрывался от термовизора. – Они не хотят, чтобы их видели.
– Мы не можем кружить и кружить вокруг котлована, – заметил Эф.
– Если их так много, как мы предполагаем, они должны быть неподалеку, – сказал Сетракян. – Чтобы вернуться в логово до рассвета. – Он посмотрел на Фета. – Представьте себе, что это крысы.
– Вот что я вам скажу, – откликнулся Фет. – Я никогда не видел крысу, идущую через парадную дверь. – Он немного подумал, а потом протиснулся мимо Эфа к передним сиденьям. – У меня есть идея.
По Церковной улице он поехал на север, к городской ратуше, расположенной в квартале к северо-востоку от котлована. Ратушу окружал большой парк. Фет заехал на стоянку для автобусов и заглушил двигатель.
– В этом парке – одна из самых больших в городе крысиных колоний. Мы пытались убрать весь плющ, потому что он очень уж хорошо скрывает землю. Поменяли контейнеры для мусора, но ничего не помогло. Они играют здесь, как белки, особенно в полдень, когда люди приходят сюда перекусить. Еда очень их радует, но еду они могут добыть где угодно. Инфраструктура, вот что влечет их сюда. – Фет указал на землю. – Под нами находится заброшенная станция подземки. Она так и называлась – «Ратуша».
– Она связана с действующими линиями? – спросил Сетракян.
– Под землей все связано, так или иначе. Долго ждать им не пришлось.
– Вот! – воскликнул Сетракян.
В свете уличного фонаря Эф увидел оборванку, метрах в тридцати от них.
– Бездомная.
– Нет, – возразил Сетракян и передал термовизор Эфу.
Женщина ярко-красным пятном выделялась на холодном и потому тусклом фоне.
– Вампирский обмен веществ, – пояснил Сетракян. – А вон еще одна.
Полная женщина шагала с трудом, переваливаясь на слоновьих ногах. Чтобы не упасть, она придерживалась за железный заборчик, огораживающий парк.
И еще: мужчина в фартуке уличного продавца газет нес на плече тело. Перекинул через заборчик, неловко перелез сам. Свалился, порвал брючину, безо всяких эмоций поднялся, взвалил тело на плечо и проследовал под деревья.
– Да, – кивнул Сетракян. – Это здесь.
По телу Эфа пробежала дрожь. Эти ходячие патогены, эти заразные болезни в человеческом обличье вызывали у него отвращение. Его мутило, когда он видел, как они сползаются к парку, словно низшие животные, убегающие от света, повинуясь инстинкту. Он чувствовал, что они спешат, совсем как жители пригородов, торопящиеся на последний поезд домой.
Они тихонько вышли из микроавтобуса. Фет надел защитный костюм из тайвека и резиновые сапоги. Предложил запасные комплекты остальным, но Эф и Сетракян взяли только сапоги. Сетракян, никого не спросив, опрыскал всех спреем, отбивающим запах, – из флакона с оленем и двумя красными перекрестьями на этикетке. Но спрей, разумеется, не мог скрыть ни выдыхаемый ими углекислый газ, ни удары сердца, ни движение крови.
На Фета нагрузили большую часть снаряжения. Гвоздезабивной пистолет висел в чехле на груди, вместе с тремя дополнительными магазинами серебряных гвоздей без шляпки. Различные инструменты и приспособления крепились на ремне, включая монокуляр ночного видения, фонарь черного света и один из кинжалов Сетракяна с серебряным клинком в кожаных ножнах. В левой руке Василий держал мощную лампу черного света, на плечо повесил мешок с ультрафиолетовой миной.
Сетракян в одной руке нес свою трость, в другой – лампу черного света. Термовизор лежал в кармане пальто. Старик дважды проверил, что коробочка с таблетками по-прежнему в кармане жилетки, а вот шляпу он оставил в микроавтобусе.
Эф тоже держал в левой руке ультрафиолетовую лампу. Его грудь пересекала перевязь, а над левым плечом торчала рукоятка шестидесятисантиметрового серебряного меча, висевшего за спиной.
– Я не уверен, что это правильно, – пробурчал Фет. – Спускаться вниз, чтобы сразиться с монстром на его территории.
– У нас нет другого выхода, – ответил Сетракян. – День – единственная часть суток, когда мы точно знаем, где он. – Он посмотрел на светлеющее небо. – Ночь на исходе. Идем.
Они подошли к калитке в низком заборе, которая запиралась на ночь. Эф и Фет быстро перебрались через нее, потом помогли Сетракяну.
Шум чьих-то шагов – шло несколько человек, быстрым шагом, при этом они кого-то волокли – заставил их углубиться в парк.
Под деревьями стояла тьма. Они слышали журчание фонтана и доносящийся с улицы шум проезжающих автомобилей.
– Где они? – прошептал Эф.
Сетракян достал из кармана термовизор. Оглядел парк, потом протянул его Эфу. Эф увидел ярко-красные фигуры, быстро двигающиеся по холодному фону.
И получил ответ: они везде. Вампиры стекались к какому-то месту, расположенному к северу от них.
Скоро стало понятно, куда они идут. Их как магнитом тянуло к небольшому домику, который стоял с бродвейской стороны парка. На таком расстоянии они могли разглядеть только общие контуры темного сооружения. Оставалось только наблюдать и ждать, когда последний вампир исчезнет в домике. Новых вампиров термовизор Сетракяна более не обнаруживал.
Света прибывало и, подбежав к домику, они увидели, что это информационный киоск, закрывающийся на ночь. Фет распахнул дверь, внутри никого не было.
Они вошли. На деревянном прилавке лежали туристические проспекты с описанием маршрутов и расписанием автобусов. Фет направил луч ручного фонарика на крышку люка в полу. На створках имелись ушки для висячего замка, но сами замки отсутствовали. Большими буквами там было вычеканено: «УГТ» – Управление городского транспорта.
Фет откинул сначала одну створку, потом другую. Эф стоял с лампой наготове. Ступени вели в темноту. Сетракян осветил выцветшую надпись на стене, когда Фет уже начал спускаться.
– Аварийный выход, – сказал Фет. – После Второй мировой войны старой станцией «Ратуша» перестали пользоваться. Рельсовый путь поворачивал по слишком крутому для более современных и скоростных поездов радиусу, платформы кому-то показались слишком узкими. Хотя поезда шестой линии вроде по-прежнему здесь поворачивают. – Он огляделся по сторонам. – Должно быть, наземную часть прежнего аварийного выхода снесли и заменили информационным киоском.
– Отлично, – кивнул Сетракян. – Пошли.
