Мы наблюдали плотное движение на Софиенштрассе.
— А где они выезжают? — Ману показал на машины, которые исчезали в подземном гараже на Софиенштрассе.
— Наверное, вон там, за деревьями.
— Они что, могут выезжать там, где мы недавно парковались?
Я не понял его.
— Но это же было… Ты имеешь в виду подземный гараж за церковью Святого Духа?
— Ну да, такое бывает — машины выезжают совсем в другом месте, не там, где они въехали. По-моему, это классно, если можно из одного гаража попадать в другой, когда там нет свободных мест или наверху пробка. Сам подумай! — Он посмотрел на меня как на умственно отсталого и пустился в подробные объяснения.
Я не слушал его. Его фантазии на тему подземных транспортных потоков напомнили мне пешкалековские потоки отравленных грунтовых вод.
— Ты же меня не слушаешь!
Из магазина вышла Бригита. Я купил ей широкую юбку, а она мне короткие штаны, в которых я выглядел как британец на реке Квай.
[40]
Ману нужны были джинсы, но не какие-нибудь, а совершенно определенного вида, и мы прочесали всю Хауптштрассе до церкви Святого Духа. Густые толпы занятых шопингом потребителей в пешеходных зонах вызывают у меня как с эстетической, так и с моральной точки зрения не больше симпатии, чем партийные манифестации или марширующие солдаты. Но я уже никогда не услышу на Хауптштрассе веселого перезвона трамваев и бодрого бибиканья машин, не увижу людей, деловито шагающих куда-то, где можно заняться чем-нибудь полезным, а не только глазеть, закусывать и делать покупки.
— Мы не пойдем в замок. — Бригита и Ману недоуменно уставились на меня. — И в зоопарк мы тоже не пойдем.
— Но ты же сам…
— Я придумал занятие поинтересней. Мы полетим на самолете.
Долго уговаривать их не пришлось. Мы опять сели в поезд Верхнерейнской железной дороги на Мангейм и вышли в аэропорту Нойостхайм. Маленькая диспетчерская вышка, маленькая конторка, маленькая взлетно-посадочная полоса и маленькие самолеты — Ману все это было знакомо по перелету Рио-де-Жанейро — Франкфурт, и, хотя здесь все было гораздо меньше, он пришел в восторг. Я заказал получасовой полет. Пилот-любитель, принявший заказ, приготовил к старту спортивный самолет с пропеллером и четырьмя местами для пассажиров. Самолет протарахтел по взлетной полосе, и мы поднялись в воздух.
Мангейм раскинулся внизу игрушечным городком, аккуратный, ладный. Жаль, что курфюрст, велевший разбить все эти квадраты и прямоугольники, не может полюбоваться на свой город сверху. Рейн и Неккар поблескивали на солнце, Рейнский химический завод мирно попыхивал своими трубами, выпуская в небо белые облачка дыма, а в бассейнах рядом с водонапорной башней плясали струи фонтанов. Ману сразу же узнал Луизен-парк, мост Курпфальцбрюкке и Коллини-центр, в котором у Бригиты был массажный кабинет. Пилот, приветливый малый, специально сделал еще один круг, чтобы Ману увидел и свой дом на Макс-Йозеф-штрассе.
— А теперь давайте пролетим еще над Фирнхаймом.
— Вы там живете?
— Жил когда-то.
Бригита заинтересовалась:
— Когда это ты жил в Фирнхайме? Я и не знала этого.
— После войны. Недолго.
Под нами в две шеренги стояли казармы Бенджамин-Франклин-Виллидж. Площадка для игры в гольф. Автодорожная развязка, торговый центр Райн-Неккар, узкие кривые улочки вокруг ратуши и церкви — и вот мы уже летели над последними домами Фирнхайма, и пилот повернул вправо.
Я показал ему влево.
— Назад я бы хотел над лесом, а не через Хеддесхайм.
— Тогда придется набирать высоту.
— Почему?
Он взял курс на Вайнхайм и начал набор высоты.
— Американцы. У них там в лесу склад. Фотографировать тоже нельзя.
— А если мы полетим ниже, они что, нас собьют?
— Не знаю. А что вы там хотите увидеть?
— Честно говоря, именно этот склад меня и интересует. В сорок пятом здесь был лагерь для пленных и интернированных. Тогда-то я и познакомился с этим лесом.
— Экскурсия в прошлое? Ну что ж, давайте попробуем.
Он прекратил набор высоты, сделал разворот и повысил скорость.
Забора я разглядеть не мог, но видел покрытые дерном бункеры, одни на открытой поверхности, другие спрятанные среди деревьев, асфальтированные дорожки и поляны, на которых плотно, один к другому, стояли грузовики или закамуфлированные контейнеры. Часть территории была почти совершенно лишена растительности и разворочена танковыми гусеницами и колесами тяжелых грузовиков.
Потом, уже совсем близко от автострады, я увидел работающие экскаваторы, транспортеры и грузовики. На площади размером с теннисный корт был снят слой земли. Мне было не определить глубину котлована и не понять, что именно там делали — что-то закапывали или, наоборот, раскапывали. Вокруг стоял лес; деревья были покрыты зеленью — темной или светлой. На одном конце «теннисного корта» чернели обгоревшие скелеты деревьев. Здесь был пожар.
9
История с бородой
— Ты ведь не был в лагере под Фирнхаймом, верно? — сказала Бригита, когда Ману уже лежал в постели и мы, как старые супруги, сидели перед телевизором. — Когда ты мне рассказывал о своей жизни, то об этом не сказал ни слова.
— Нет, я там не был. Это связано с моей работой.
— Если тебе нужно что-то узнать в Фирнхайме, у меня там живет подруга, коллега. Кроме того, ты же знаешь, мы, массажисты, как парикмахеры и священники, всегда в курсе всех дел.
— Это неплохая идея. Ты можешь мне организовать с ней встречу?
— Что бы ты без меня делал!
Бригита встала, набрала номер Лизы и пригласила ее в воскресенье на чашку кофе.
— Она тоже живет одна с ребенком, к тому же Соня ровесница Ману. Мы давно собирались их познакомить, а Лиза жаждет посмотреть, что за типа я себе…
— …подцепила.
— Вот именно.
Бригита опять села рядом со мной. По телевидению показывали фильм о том, как один старик любил молодую женщину. Она тоже его любила, но они решили расстаться, потому что он был стар, а она молода.
— Дурацкий фильм! А хорошо мы сегодня погуляли, правда? — Она посмотрела на меня.
Сначала я — из опасения, что четкое «да» спровоцирует очередной раунд переговоров о женитьбе и деторождении, — хотел ответить нечленораздельным и ни к чему не обязывающим «мгм». Никогда не говори «да» или «нет», если твоего собеседника устраивает и «мгм». Но потом все же сказал «да», и Бригита, молча, вполне довольная моим ответом, доверчиво прижалась ко мне.
