— Согласно рыцарскому кодексу…
— Угомонись, дружище. Ты где рыцаря увидел? — я демонстративно оглянулся, потом ткнул себя кулаком в грудь. — Я — дикий и беспощадный варвар! Не веришь — спроси у Озара, он умеет истории о людоедах рассказывать. И я не собираюсь расшаркиваться с татями, убивающими ни в чем не повинных мирных крестьян. Это понятно?
Фридрих умолк на полуслове и вытаращился на меня с видом рыбака, рассчитывающего выудить пару карасей на постную уху и неожиданно для себя вытащившего здоровенного судака с жирным угрем во рту.
— Сколько в деревне изб? — я продолжил прессинг, не давая Лису опомниться.
— Десять и три…
— Угу. А у нас семьдесят четыре бойца, вместе с нами. Это будет… Минус три… По пять воинов на каждую избу. И шесть в резерве.
Слушающий мои подсчеты дядька Озар только хмыкнул и головой покрутил. Да, опять я забылся. Варвар-математик, блин. Народ тут все еще пальцами пользуется, а я — таблицей Пифагора.
— Значит, так. Фридрих, раздели бойцов на пятерки и укажи каждой группе избу. Укажи сам, чтоб не толпились.
— Порубим спящих? — мне показалось, или в голосе капитана прозвучало одобрение моим подлым замыслам.
— Нет. В избы не врываться. Подпереть снаружи дверь и заложить окна. Потом — проверить амбар, хлев, сеновал… Мало ли. Вдруг какому-то оруженосцу в избе душно стало?
— Или не дошел до избы… — хмыкнул Лис. — А потом?
— Приготовить факелы и ждать меня. Только тихо. Никакого преждевременного шума. Повторяю: ждать меня! Так и объясни бойцам: та пятерка, в чьем доме мародеры проснутся раньше, чем я их сам разбужу — получат половину вознаграждения и не будут считаться при разделе добычи.
— Сурово, но справедливо, — капитан кивнул и устремился к толпящемуся неподалеку отряду.
— А ты, дядька Озар, — бери оставшуюся шестерку, садитесь на лошадей и глядите в оба. Ваша задача — перехватить тех, кто все-таки сумеет выскочить и к лесу бросится. Сбивайте лошадьми, рубите, вяжите — в общем, как хотите, но чтоб ни один не ушел. А заодно присматривайте, чтобы врагам помощь не подоспела. Я не слышу лошадей, а это значит, табун выгнали на выпас.
— Конечно, как водится.
— Да. Но мы не знаем, сколько людей отрядили с лошадьми? Троих?.. Десяток?.. Как они вооружены? Насколько окажутся смелыми и преданными своим господам?
— Разумно, — старшой охранников обоза кивнул и уже шагнул в сторону, но потом остановился. — Скажи, Степан, ты их сжечь хочешь?
— Я что, зверь? — надеюсь, удивления и искренности в моем голосе было достаточно, чтобы поверить. — Припугнем только. А там — поглядим. И потом — дядька Озар, не забывай — это моя деревня. С какой стати я стану собственное имущество портить?..
— Тоже верно…
Провожая взглядом спину пожилого обозника, я быстро провел внутренний осмотр и удовлетворенно отметил, что моя совесть не возмущена столь откровенным и циничным пренебрежением рыцарским кодексом. Более того, я явно ощущал себя мудрым и дальновидным командиром, который еще и отец солдатам. Ибо собирался победить, хоть и на своей земле, но точно малой кровью.
Более опытный капитан ландскнехтов поставленную задачу перекроил по-своему, соответственно боевым умениям каждого отдельно взятого ратника. К избам он отправил компанейцев, поручив стражникам осматривать хозяйственные постройки. А дюжину добровольцев Носача передал под руку Озару.
Дальнейшее происходило в полнейшей тишине…
Ландскнехты совершенно бесшумно и ловко подперли двери в каждую избу, а сами с оружием наготове встали возле окон. Озар по широкой дуге, чтоб не потревожить никого конским топотом, увел свой отряд на западную околицу. Стражники, разделившись на несколько групп, не менее быстро и сноровисто, что и не удивительно для крестьянских сыновей, осматривали нежилые строения.
В общем — все шло по плану, а я в очередной раз поймал себя на мысли, что не ощущаю эффекта собственного присутствия, а гляжу на все это, как на панорамное кино. Кстати, может, потому и не срабатывает механизм сбрасывания личины, наложенной на меня лесной колдуньей? Благодаря чему я все еще имею возможность пребывать в обличье человека, а не Людоеда. Ну, оно и к лучшему. С трудом представляю себя в шкуре великана и баронской короне одновременно. Разные роли, как ни крути…
— Ваше сиятельство!.. — Глаза молодого стражника казались черными дырами на фоне бледного лица. — Ваше сиятельство!..
— Что случилось?
— Там… Вам надо самим…
Он постоянно озирался и тыкал рукой себе за спину, в направлении одного из амбаров, возле которого, вопреки всем приказаниям, скапливались остальные стражники. Они еще соблюдали тишину, но с каждым мгновением становилось все более ясно, что это — то самое затишье, после которого разразится буря. Туда уже бежал Фридрих, и я едва не взмолился, чтобы капитан успел вовремя.
* * *
Фридрих успел.
Он влетел в толпу стражников, словно шар между расставленных кеглей. И те, причем совершенно бесшумно, прыснули во все стороны, сразу же вспомнив о полученном приказе. То ли воины слишком хорошо знали характер и тяжелую руку капитана ландскнехтов, то ли — что-то такое было в его лице, но так или иначе дисциплина была восстановлена, что называется — мгновенно.
Капитан походя отвесил пинка молодому стражнику, которого вдруг обильно вытошнило. Наградил затрещиной недостаточно ловкого ветерана, не сумевшего вовремя увернуться. Потом пригрозил еще одному из наиболее впечатлительных бойцов кулаком, и тому сразу полегчало. Во всяком случае, икать парень перестал.
Рыжий Лис распоряжался молча, одними жестами, но понимали его все, и уже через минуту у злосчастного амбара не осталось ни одного человека.
Капитан тоже мельком заглянул в открытую дверь, после чего развернулся и поспешил мне навстречу.
— Что там такое, Фридрих?
— Да так, ваше сиятельство, ничего особенного… — капитан наемников встал у меня на пути, как не собравший дневной план гаишник при виде пьяного за рулем. — Трупы.
Я попытался его обойти, но Лис даже и не подумал посторониться.
— Ты чего?
— Ваше сиятельство, господин барон, не стоит вам на это смотреть…
Рыжий Лис шагнул еще ближе, почти грудь в грудь.
— Не понял? — я ткнул Фридриха пальцем в кирасу. — Ты что, думаешь, я вида крови испугаюсь? Блевать начну?
— Нет, Степан… — Лис перешел на доверительный тон. — Я иного опасаюсь. Твоей ярости! Командир, ты все так хорошо придумал, по уму… И сам же все испортить можешь. Давай мы сперва дело сделаем, а потом — об всем ином позаботимся?
Фридрих смотрел мне прямо в глаза, и была в его взгляде если не отцовская забота, то дружеское участие наверняка. М-да, что же там такое они все увидели. Нет, я примерно догадываюсь, не с Луны свалился, но все же… Какую такую жуть надо сотворить, чтоб даже ветеранов проняло?
