* * *
«Трибуны» топали ногами, стучали по столам и громко скандировали нечто разноголосое и радостное. Явно узрев в моей победе над ляхом нечто большее, чем просто результат поединка. А мне это всенародное ликование нравилось не очень. Ведь ясно, что болельщики вот-вот преодолеют разделяющую нас преграду и всей хмельной толпой ринутся обниматься и поздравлять победителя. А в результате — намнут бока крепче любого соперника.
Значит, наступила пора ретироваться и желательно по-англицки. Пока у меня еще имеется такая возможность.
Потрясая над головой победоносными кулаками и не оглядываясь, я попятился к центральному столу, в свой «угол». И только когда, по моим подсчетам, до безопасного места оставалось совсем чуть-чуть, я позволил себе развернуться к болельщикам спиной и ускорился. Чувство пространства не подвело. Я сделал всего пару шагов, бесцеремонно раздвинул стык столов, ничего при этом не опрокинув, — предки делали посуду более устойчивую, чем нынешние бутылки, рюмки да фужеры, — и ушел с «арены». Ф-фу! Теперь я один из них. Мне можно издали махать рукой, кричать: «Браво!», посылать угощение со стола, но хлопать по плечам и отрывать лоскуток одежды на сувенир — засть.
Ухватив ближайший кувшин, я жадно приложился к нему. Делая еще по рецепту жюльверновского патагонца Талькава глотки «мелкие, но длинные, как лассо». Так организм быстрее насыщается влагой и продуктивнее восстанавливает кислотно-щелочной баланс. Супер! Я буквально ощущал каждой клеточкой, как чудесный медовый квас наполняет меня свежестью и силой. Это вам не приснопамятный «Херши»…
Вроде сколько того боя было, и не вспотел толком, а адреналина сжег чертову уйму. Наверное, потому что на ринге все хоть и весьма сурово, но не взаправду, понарошку. Спортсмены в защитных шлемах, смягчающих удар перчатках. Четверо судей внимательно следят за ходом поединка, чтоб вовремя остановить бой. Твой секундант, случись непредвиденное, всегда готов выбросить полотенце. Врачи в зале… Да и вообще, никто не перелазит канаты, имея цель: убить противника. Победить — да, повергнуть в прах — нет… «Ведь бокс не драка, это спорт отважных и т. д.».
«Много думаешь… — как-то проворчал Фома, разбирая очередной спарринг. — Не скажу, что плохое свойство, но — это если в меру. А ты, Степан, одной частью мозга боксируешь, а другой — комментируешь. Гляди, как бы тебе такое раздвоение боком не вышло».
Тренер наверняка прав. Он всегда прав, если дело касается бокса. А с другой стороны: мог же Сирано де Бержерак фехтовать и сочинять стихи? Причем фехтовать не в спортзале, а на дуэлях! И ничего. Много успел насочинять, прежде чем ушел на покой.
Смакуя квас и продолжая философствовать, я огляделся и с удивлением заметил, что группа поддержки бросила не только пана Лешка, который по-прежнему лежал, где упал, но — и меня! За столом оставался только Носач. Даже Кузьма ушел!
Странно. Им бой не понравился или — результат?
— А где все?
Стражник пожал плечами.
— Да тут где-то. Хорошо дерешься, Степан. В стражу вступить не хочешь? Много не положу, выслуга нужна. Но если ратников учить будешь, один дукат в месяц прибавлю. Думаю, сотник возражать не станет.
— Спасибо. Я подумаю…
Самый лучший ответ, если не хочешь обидеть человека отказом. Ведь думать можно сколько угодно.
— Подумай… Кстати, только не говори, что от меня узнал… — десятник понизил голос и чуть подался в мою сторону: — Круглей намерен в Гати лавку открыть и Чичку в ней оставить. Так что в моем предложении есть прямой резон. И если все по уму обставить, то купец и от себя монет подбросит. Чтоб за племянницей было кому приглядывать. Смекаешь выгоду?
— Да.
Что ж, резон очевиден. Полная легализация, хлебное место и — непыльная работенка. Особенно если взять на себя только тренерские обязанности, а от службы в страже откосить. Только в мои ли годы о стабильности задумываться? Ну зависну я в этой Гати, и что? Сейчас, летом, красиво и весело, а придут дожди, холода? Тоска зеленая… Тогда как с Круглеем есть возможность мир повидать. Пусть неторопливым воловьим шагом, но все-таки… М-да. Это с одной стороны, а с другой — здесь будет Чичка… так похожая на мою Ирину… Мозгуй, голова, картуз куплю.
Додумать до конца эту важную мысль и остановиться на каком-то определенном решении я не успел. Глядевший в мою сторону Носач вдруг поперхнулся и начал вставать. Обернулся и я.
Со стороны городка, шатаясь и едва передвигая ноги, брел Круглей. В общем-то, когда гуляет почти весь городок, такой походкой никого не удивишь, если бы в свете факелов не было видно, что лицо купца залито кровью. Темной, уже взявшейся подсохшей коркой.
Впрочем, не стоит торопиться с выводами. Пьяная, или какая иная драка — событие не столь уж чрезвычайное. Повздорил с кем-то. Слово за слово, ну и так далее… А то и вовсе — споткнулся обо что-то и о коновязь навернулся.
— Что случилось? — Носач оказался рядом с купцом первым. — Кто тебя так приложил?
— Не знаю… — купец тяжело рухнул на скамью. — Не видел… Сзади ударили… — он осторожно ощупал голову и скривился от боли. — Сволочи.
— Бывает, — вздохнул стражник. — Я, конечно, велю искать. Но раз ты лиц не видел, гиблое дело.
— Искать. Да, искать! — встрепенулся Круглей, позабыв даже о чаше, к которой тянулся. — Чичка пропала!
— Как пропала? Куда? — недоверчиво переспросил Носач.
— Я наших раненых смотреть ходил, ее там нет. Потом меня ударили. Точно говорю — украли ее.
— Да ты что, окстись. Ворота закрыты. Никто из Гати до утра не войдет и не выйдет. Найдется твоя племяшка. Может, в обозе? Умаялась и отдохнуть решила, пока мужики гуляют?..
— Боюсь, Круглей прав… — к столу, чуть запыхавшись от быстрой ходьбы, подошли Озар с Кузьмой. — Беда у нас.
— Что там еще случилось? — насупился Носач, недовольно поглядывая на то, что вокруг уже собирается толпа любопытных. — А ну, расходитесь! Эй, стража!
Зная по опыту, что сердить десятника не следует, горожане вернулись за столы. Благо там еще много недопитого оставалось, а до утра — рукой подать. Вот-вот рассветет. Хошь не хошь, а придется бросать. Какой уважающий себя человек по утрам хмельное потреблять станет?
— Как поединок начался, мне шум у телег послышался, — продолжил Озар, когда у стола остались только свои. — Решил глянуть. Кузьма со мной пошел. Шли не таясь. Просто — проверить. И спугнули кого-то. Они даже рогожу вспороть не успели. Но все-таки опоздали. Вот, гляди, что мы там нашли… На земле валялся… — и старшой протянул Круглею легкий шишак с насечкой. Тот самый, что носила Чичка.
— Да, это ее, — кивнул купец. И тут же переспросил тревожно: — Говоришь, телеги не распотрошили?
— Нет. Не успели… — подтвердил Озар.
— Слава Богу, — с видимым облегчением перекрестился Круглей. — Слава Богу.
Вот так! Купец, он и в Африке купец. Главное товары. А я уж было начал его уважать…
