— Не совсем, — я напустил на себя самую каменную невозмутимость, совершенно позабыв, что лесная бабуся не глазами на меня смотрит. — Просто там, откуда я родом, сказка есть — о царевне Несмеяне, что все время ревмя ревела… Вот я и обратил внимание на сходство имен.
— Сказка? — оживилась женщина. — Это хорошо. Сказки я люблю слушать. Расскажешь за ужином. Ну, а наша Несмеяна еще не царевна, а только дочь князя Всеволода, хозяина Вышьегорска, чьи земли граничат с Белозерьем с севера. И рыдает она не чаще, чем иная девица ее лет. А даже реже, потому как Ирица — так княжну зовут на самом деле — очень хороша собою. Я ее, как ты понимаешь, своими глазами не видела, но ведь земля слухами полнится.
— А почему Несмеяна?
— Потому, соколик, что красавица сия ни одному из женихов не улыбнулась, — словно извиняясь, развела руками Мара. — А поскольку годков Ирице уже почитай полторы дюжины минуло, то сам понимаешь, сколько сватов за те годы, как она в невестин возраст вошла, в княжеских хоромах побывать успело? Кто за красотой, а кто и за приданым… — Хозяйка помолчала секунду, а потом продолжила совсем другим тоном: — Но, если ты, соколик, сейчас еще что спросишь, то обедать мы в потемках будем.
— Все, все… Иду уже. Только одного я не понимаю…
— Если бы. Ну?
— Почему они тебя послушались? Я о дружинниках. Неужто убийство княжеского сына такой пустяк, что и расследования не стоит? И убийца его может на свободе гулять?
— Не ко времени этот вопрос, соколик… — вздохнула Мара, как иной родитель вздыхает, когда слишком любопытное чадо неудобной темой интересуется. — Погодя объясню. Но о том, что виру
[22]
тебе заплатить придется, даже не сомневайся. Как и в том, что за княжеское чадо, пусть и непутевое, цена ее будет во стократ больше обычной. Но, как я уже сказала, не томи душу неизвестностью. К этому разговору мы обязательно вернемся, как время придет. Когда ты хотя бы о себе самом все что надо поймешь.
— Обещаешь?
— А ты?
— Я постараюсь. Спасибо.
— Иди уже… — отмахнулась Мара. — А кому, кого и за что благодарить, то Судьба лучше нас знает.
* * *
Вы шумите, шумите, надо мною березы.
Осыпайте, милуйте, тихой лаской зямлю.
А я лягу, прилягу край гостинца старого.
Я здорожився трохи, я хвилинку посплю…
Любовно собираемая отцом фонотека, заученная мною наизусть с детства, и сейчас вызвала из памяти подходящий саундтрек. Вот только, в отличие от песенного героя, у меня прилечь пока не получалось.
Впрочем, оно к лучшему. А то начал бы думать, размышлять, анализировать. Жалеть… себя горемычного.
Ну почему мечты так не похожи на действительность? Или наоборот — действительность на мечту? Неважно, от перестановки сапог ноги не меняются. О чем это я? Ах да, о действительности. Познакомишься с девушкой красоты неописуемой, — век бы у этих ног провел. А рот откроет — сразу начинаешь пути отхода искать. Не в том смысле, что у нее кариес и изо рта плохо пахнет. Это-то ладно, сейчас стоматология на такие высоты взлетела, любой дефект исправить — пару раз сплюнуть. Беда в том, что большинство красоток излечению не поддаются. Поскольку «пациентка» уверена, что абсолютно здорова. И самое страшное, что в рамках требований современного общества она таки права. На кой ляд интеллект, если ноги от коренных зубов начинаются? Ну, так кому из двоих лечиться надо?
О! А это версия!.. Меня выбросило в новый мир, поскольку в старом я был лишним.
Тьфу, все же завел любимую шарманку. А ну прекрати сопли жевать! Тащи, руби, оттаскивай! Велел тренер, в смысле бабуся Мара, качать мышцы — вот и работай!..
Сам гляди: мир, может, иной, но комары — такие же. И злобой кровавой, и размерчиками соответствуют!.. А это значит, что и другие кровопийцы тоже найдутся. Так что все философские изыски на потом, сейчас задача одна — выжить! Не любой, ясен пень, ценой, а с сохранением достоинства. Но именно в этой очередности. Сначала — жизнь, потом — обоснование.
Порубить цельный ствол на дрова, пользуясь одним только топором, совсем не просто. И если б не дополнительная сила, я с поставленной задачей мог бы и не справиться. Одно дело нарезанные чурбаки на поленья колоть, а совсем иное вот так. Хорошенько пропотеешь, пока приноровишься.
Тем не менее дело пошло. То ли сам сообразил, то ли память предков включилась, но вскоре удары стали точнее, щепа откалывалась нужной длины и толщины, поленья — тоже, а мысли удалились ждать более подходящего случая…
В общем, когда хозяйка позвала обедать, от упавшей березы оставались только отсеченная крона да комель с корневищем. А от дня — еще меньше. Особенно с учетом того, что в лесу темнеет раньше.
— Ишь ты, — оценила мои старания Мара, ощупав заметно подросшую поленницу. — Не такой ты и беспомощный, как я думала. Это хорошо, Степан. А то предчувствия у меня тревожные. Ладно, пошли к столу. Ух вернется, тогда и видно будет. Может, зря беспокоюсь…
Кто такой Ух, я уточнять не стал. Не объяснила, значит, в нужное время сам пойму.
Столом Мара называла скатерть, расстеленную прямо на траве. Похоже, в дом меня хозяйка приглашать по-прежнему опасалась. А и ладно, мы не гордые… особенно когда голодные.
— Угощайся, соколик. Чем хата богата. Вот только мясца у меня нет. Ну ничего — сегодня потерпишь, а завтра сам на охоту сходишь. Тут недалече яр болотистый есть, так в нем свиньи себе водопой облюбовали. Как солнце пригреет, сразу туда бегут и весь день в грязи валяются. Так что и умение особое не понадобится… — Мара прислушалась к чему-то и прибавила: — Да ты ешь, ешь, Степан. Не стесняйся и на меня не гляди. Мне-то старой сколько надо? Сыра крошку отщипнула, хлеба откусила — и сыта…
Да, похоже, и в самом деле что-то пошло не по плану лесной хозяйки. Ведь я не просто ел, а жрал — запихивая в себя горстями все, что успевал ухватить со стола. Чавкая при этом, как упомянутое стадо свиней. А бабуся Мара, погруженная в свои мысли и кого-то ждущая, этого даже не замечала.
Я уже приготовился спросить напрямик, как послышался шум крыльев, над поляной пронеслась тень птицы, а потом на плечо хозяйки опустился большой филин.
— Ух… — произнесла птица, с подозрением уставившись на меня огромными глазищами.
— Это он с тобой поздоровался, — объяснила хозяйка. — Ну, рассказывай.
Филин потоптался немного на плече женщины, потом нахохлился и негромко заухал. По-прежнему не сводя с меня глаз.
Доклад был недолгим, но, судя по помрачневшему лицу Мары, подтвердившим ее опасения.
— Говорят, мудрость приходит с годами, — пробормотала женщина. — Жаль, не всегда. Порою старость стучится в двери дома в одиночестве. Не захотел старый князь понять моих слов. Жаждет мести Ольгерд. Завтра сюда сыновья его явятся. И не за вирой. Кровь брать приедут. А княжичи — не знаменосец, их просто так со двора не спровадить. Жаль, очень жаль… — Мара вздохнула. — Совсем ничего я не успела. Но плетью обуха не перешибить. Видимо, Судьба иную повинность для тебя уготовила. Уходить тебе, Степан, надо. И не мешкая. Уж извини…
