Глава 7
Сеньерита Крессильда сидела одна в своих покоях в замке.
Устроившись у окна, она прилежно трудилась над вышиваньем, делая мелкие
аккуратные стежки. Гобелен, который она вышивала шелками нежнейших цветов,
должен был изображать суд Париса. Ресницы сеньериты Крессильды были скромно
опущены, а голова чуть наклонена над рукоделием, но мысли ее в это время витали
далеко. Наконец она отложила работу, вздохнула и выглянула в открытое окно. Ее
мягкие шелковистые волосы взметнулись в такт повороту головы, словно два
голубиных крыла, и снова послушно легли по обеим сторонам бледного лица с
правильными мелкими чертами, спокойного и чуть печального.
День еще только начинался, однако в воздухе уже
чувствовалось дыхание летнего зноя. Куры, лениво разгуливавшие по двору, рылись
в пыли, подбирая просыпанное зерно. Со стороны пруда – его не было видно за
сараем – раздавалось нестройное пение: там прислуга стирала белье. Откуда-то
издалека донеслось тонкое конское ржание. Сеньерита Крессильда подумала, что,
быть может, ей сегодня удастся поохотиться. Однако охота в последнее время
прискучила ей: крупная дичь – олени и вепри – редко встречались в окрестных
лесах. Они были почти полностью истреблены многими поколениями Сфорца, владевших
этими землями испокон веков. Каждый из владельцев замка был страстным
охотником, и все свое свободное время проводил в седле, несясь через овраги и
буераки за сворой гончих. Сама Крессильда понимала толк в охоте; придворные
поэты называли ее Артемидой, богиней охоты. Однако Крессильду мало интересовал
тот вздор, который обычно говорят придворные поэты. Еще меньше, сказать по
правде, ее интересовали натянутые любезности ее супруга и неумелые комплименты,
которые он говорил ей, когда они изредка встречались за обеденным столом.
Крессильда поднялась с кресла розового дерева и встала у
окна, опершись рукой о подоконник.
Что-то белое мелькнуло как раз под ее окном. Крессильда
пренебрегла правилами благопристойности и высунулась из окна, чтобы разглядеть,
что же это такое.
Через двор, осторожно переступая точеными копытами, шел
белоснежный жеребец. Впервые в жизни Крессильда видела такого красавца! Во всем
его облике – в гордой посадке головы, в плавной поступи, в изящном изгибе шеи –
чувствовалась порода. Крессильде показалось, что рядом с конем она заметила еще
высокого человека в длинных светлых одеждах, крепко держащего в руках уздечку.
За спиной у этого человека были два белоснежных крыла. Но в тот же миг
человеческая фигура исчезла, и Крессильда подумала, что, видно, приняла
развевающуюся на ветру густую лошадиную гриву за белые крылья.
Крессильда не сводила изумленного взора с белого жеребца.
Откуда он взялся? Она знала всех породистых лошадей в замковых конюшнях, от
новорожденного жеребенка до заслуженных ветеранов – старых лошадей, в свое
время славно послуживших своим хозяевам и теперь отпущенных на волю. Однако ни
в конюшнях сеньера Родриго Сфорца, ни у соседей никогда не было такого коня.
Значит, он потерялся и случайно забрел к ним во двор…
Легче птички слетела сеньерита Крессильда вниз по
ступенькам, ведущим в первый этаж замка, и, миновав ряд унылых и мрачных зал и
каминных комнат, очутилась во внутреннем дворе. Белый жеребец стоял у крыльца.
Увидев Крессильду, он наклонил гордую голову и тихонько заржал, приветствуя ее.
Она погладила его по шелковистой шерсти.
– Ты, кажется, хочешь мне что-то сказать? –
спросила она.
Расстегнув седельную сумку, Крессильда пошарила в ней,
надеясь обнаружить какую-нибудь вещь, принадлежащую хозяину чудесного коня.
Возможно, ей удастся выяснить, откуда прибежал этот конь во двор замка. Пальцы
ее наткнулись на какой-то длинный и тонкий металлический предмет. Это оказался
золотой подсвечник. Внутрь подсвечника был вложен кусок пергамента, свернутый в
тонкую трубку. Развернув его, Крессильда прочла:
«Загадай желание, сядь на меня и скачи, куда я тебя повезу.
Твое желание непременно исполнится!»
У Крессильды перехватило дыхание. Заветное желание!..
Значит, недаром столько лет она провела в ожидании чуда. И вот судьба посылает
ей прекрасного коня, который унесет ее навстречу мечте. Быть может, этот конь
послан ей небом. Или же это ловушка адских сил?..
Впрочем, откуда бы ни взялся волшебный конь – какая ей, в
сущности, разница? Вскочив в седло, она почувствовала, как конь вздрогнул всем
телом. Она ласково погладила его, успокаивая.
– Неси меня к тому, кто тебя послал, – сказала
Крессильда. – Я готова дойти до самого конца, чего бы это мне ни стоило.
И конь пустился рысью, унося ее все дальше и дальше от
замка.
Глава 8
– На белом жеребце? Значит, вы говорите, сеньерита
ускакала на белом жеребце?
Сеньер Родриго Сфорца соображал довольно медленно, однако,
как воин и охотник, он любил лошадей и знал в них толк. Придворному мудрецу,
объяснявшему своему господину, как было дело, понадобилось не так уж много
времени, чтобы донести, наконец, до благородного господина мысль о том, что его
жена умчалась неведомо куда на жеребце, взявшемся неведомо откуда.
– Да, мой господин, – всего лишь в седьмой раз
повторил звездочет. – Это был конь, подобного которому не видели в здешних
краях. Белый, как снег, как облако. Госпожа Крессильда, как увидала его, сразу
вскочила в седло, и он унесся прочь со двора. Больше мы не видели ни госпожу,
ни этого коня.
– И вы сами видели, как сеньерита ускакала на этом
жеребце?
– Своими собственными глазами, мой господин.
– Послушайте, а конь, случайно, был не волшебный?
– Я не знаю, – ответил ученый, – но мы легко
можем это выяснить.
Разговор происходил в одной из башен замка сеньера Родриго,
в алхимической лаборатории, где часто работал придворный мудрец. В маленьком
горне день и ночь горело пламя, и маг, всего лишь два раза качнув меха горна,
чтобы огонь разгорелся поярче, высыпал в него разные порошки. Пламя окрасилось
сначала в зеленый, а затем в багровый цвет. Мудрец долго глядел в огонь, то
разгоравшийся, то почти потухавший; наконец, повернувшись к своему господину,
он сказал:
– Мои знакомые духи сообщили мне, что конь, умчавший
сеньериту Крессильду, и вправду был волшебным. С огорчением должен сообщить
вам, что мы, вероятно, больше никогда не увидим нашу госпожу, потому что дамы,
которые уносятся прочь на волшебных лошадях, редко возвращаются назад, а если и
возвращаются, то уже в ином обличье. В них не остается ничего человеческого.
– Проклятье! – выругался сеньер Родриго Сфорца.
– Вы можете подать жалобу через моих знакомых духов,
ваша светлость. Быть может, нам удастся вернуть госпожу Крессильду.
