Аззи пошел вдоль границы круга, очерченного невидимой
оградой, и встал прямо напротив сэра Оливера, низко склонившегося над картами и
совершенно поглощенного партией в «двадцать одно». Ведь игра не может продолжаться
до бесконечности, думал Аззи. Когда-нибудь она закончится, и сэр Оливер, подняв
голову, не сможет не заметить демона, стоящего всего в десяти шагах, прямо
напротив него…
Те несколько минут, что пролетели для сэра Оливера и совы
незаметно, показались Аззи вечностью. Наконец партия кончилась, и все произошло
точно так, как предугадал Аззи. Сэр Оливер поднял голову – и… посмотрел на
Аззи, как на пустое место. А точнее – посмотрел сквозь Аззи, как сквозь оконное
стекло. Так, по крайней мере, почудилось демону, находившемуся в тот миг на
пороге отчаянья. А сэр Оливер снова взялся за миниатюрную колоду…
Итак, последние сомнения рассеялись. Теперь Аззи был
абсолютно уверен, что в постановке его Безнравственной Пьесы участвуют и другие
лица, чей замысел не совпадает с замыслом главного режиссера. Он и сам был
мастер на подобного рода проделки; он обожал валять дурака, строить козни и
ставить палки в колеса тем, кто втайне плел какую-нибудь хитрую интригу. И
теперь, когда кто-то решил испортить ему игру, нужно было выяснить, чьих,
собственно, рук это дело.
Аззи погрузился в размышления, перебирая всех своих
знакомых. Кто мог быть его тайным недоброжелателем?
Сперва он заподозрил ангела Гавриила – просто потому, что
это была первая мысль, пришедшая ему в голову. У ангела Гавриила могли,
конечно, найтись причины личного свойства, чтобы навредить Аззи, но выдумать
столь хитрый план ангел Гавриил был попросту неспособен. Аззи со вздохом
исключил ангела Гавриила из списка своих возможных противников в этой игре.
Итак, кто же остался в списке? Михаил? У него, конечно, ума
хватило бы… Но странно: чем больше доводов находилось в пользу того, что именно
Михаил помешал постановке Безнравственной Пьесы, заперев сэра Оливера внутри
невидимой ограды, тем менее правдоподобной казалась Аззи эта версия. Плану, при
всем его изяществе, не хватало законченности, зато слишком много в нем было от
детского озорства. Нет, это явно не его почерк! Кроме того, Архангел Михаил –
слишком крупный политик и мыслит всегда масштабно. В его руках сосредоточена
огромная сила. Вряд ли он будет размениваться на мелочи, связываясь с сэром
Оливером. Он, скорее, предпримет более кардинальные меры, чтобы сорвать
постановку пьесы.
Значит, это не Архангел Михаил и уж никак не Ангел Гавриил.
Но кто же? И тут догадка, словно молния, промелькнула в мыслях у Аззи: Илит!
Это могла быть только она! Как же он сразу не догадался! Но что же конкретно
она сделала? Как вызволить сэра Оливера из этой ловушки?
В тот же миг перед ним появилась сама Илит с приветливой
улыбкой на устах. По выражению ее милого личика никак нельзя было догадаться,
что на уме у этой темноволосой красотки.
– Привет, Аззи, – сказала она. – Если чутье
бывшей ведьмы не подводит меня, ты только что думал обо мне.
– Это твоих рук дело? Признавайся, что ты
натворила? – сурово спросил Аззи.
– Ничего особенного, просто решила сделать тебе
маленькую пакость, – ответила она, все так же улыбаясь. – Это самая
обыкновенная невидимая ограда.
– Весьма забавно, – фыркнул Аззи. – А ну-ка,
убери ее!
Илит обошла кругом всю невидимую ограду, ощупывая ее
сантиметр за сантиметром, затем отошла на два шага в сторону стала шарить в
траве неподалеку от границы невидимой ограды.
– Странно, – пробормотала она себе под нос.
– Что странно? – спросил Аззи, внимательно следивший
за всеми ее действиями.
– Никак не могу найти выключатель силового поля,
которое питает невидимую ограду, – призналась Илит. – Он должен был
быть где-то здесь…
– Ну, это уж слишком! – воскликнул Аззи, потеряв
терпение. – Я сию же минуту отправляюсь к Ананке!
Глава 12
В тот самый час Ананке принимала гостей. Она пригласила к
себе весьма почтенных дам, с которыми была дружна с незапамятных времен, –
трех Парок, или Вещих Сестер, которые в античную эпоху дни и ночи напролет
пряли нити человеческих судеб. Однако с расцветом технической европейской
цивилизации машины стали вытеснять ручной труд, и Вещие Сестры оставили свое
занятие, удалившись на покой. Теперь, когда у них появилось достаточно
свободного времени, они могли позволить себе ходить в гости чуть ли не каждый
день и ужасно надоели всем своим знакомым, которых они навещали, пожалуй,
немного чаще, чем того хотелось бы хозяевам.
Но с Ананке, своей старой подругой, Три Сестры виделись не
так уж часто. Та, что олицетворяла собой Рок в античном мире, еще не сошла со
сцены. У нее было множество дел, и ей не часто удавалось приглашать для
задушевной беседы даже самых ближайших подруг.
Собираясь к Ананке на чашку чая, три сестры приготовили
подарки. Лахесис испекла шоколадный торт. Клото обошла все антикварные лавки
Вавилона, прежде чем нашла подходящую вещицу, а Атропос решила преподнести
подруге томик поэзии.
Ананке редко принимала человеческий облик. Обыкновенно она
пребывала везде и нигде, существуя в виде незримой, неосязаемой субстанции. «Вы
можете причислить меня к иконоборцам, – заявляла она, – но я всегда
придерживалась мнения, что все подлинно великое не нуждается в зрительном
образе». Но сегодня был особый случай. Ради Трех Сестер, приглашенных ею на
чаепитие, Ананке выбрала для себя личину пожилой немки, дородной дамы в строгом
костюме, с тугим пучком волос на затылке.
Стояла чудная погода, и четыре дамы решили устроить
небольшой пикник на альпийском лугу. Шелковистая трава была мягка, как ковер;
легкие белые облака, бегущие по небу, казалось, играли в догонялки.
Ананке как раз передавала Лахесис чашку с ароматным горячим
чаем, как вдруг заметила на горизонте маленькую черную точку.
– Смотрите! – воскликнула одна из Сестер. –
Кто-то летит сюда!
– Я же оставила дома записку, чтобы меня не беспокоили! –
проворчала Ананке. Кто смел ее ослушаться? Олицетворяя могущественнейшую силу,
управляющую законами Бытия (по крайней мере, так считала сама Ананке; и следует
признать, что у нее были на то некоторые основания), она привыкла к тому, что
смертные трепетали при одном упоминании ее имени. Она часто называла себя Той,
Которая Властвует над Миром, не слишком задумываясь о том, что это звучит по
меньшей мере нескромно.
