– Понятно, – Аретино был разочарован. На своем
веку он повидал немало господ, желающих воплотить свой замысел в художественном
произведении. Однако большинству таких непризнанных гениев не хватало таланта и
трудолюбия, чтобы самим написать хоть несколько строк. Они предпочитали
взвалить всю скучную работу на других – профессиональных поэтов, писателей,
драматургов. Они пользовались плодами чужого труда, делая заказы на пьесы
прославленным мастерам так же легко, как если бы речь шла, например, о паре
новых башмаков, заказываемых сапожнику, или о модном платье, пошитом у
портного. Однако он не стал показывать свое недовольство гостю, а просто
прибавил вслух: – В таком случае, не расскажете ли вы мне, сударь, несколько
подробнее о своем замысле?
– В основу моей пьесы я хочу положить простую жизненную
правду, – сказал Аззи, – правду, которой, однако, постоянно
пренебрегали все известные мне драматурги. Большинство из них не поднимается
выше обыкновенных банальностей, превращая драматическое произведение в скучный
урок, где мораль, уже успевшая порядком надоесть зрителю, подносится в готовом
виде на неизменном фарфоровом блюдечке с золотой каемкой. Вот и проповедуют,
что, мол, всякий порок в итоге будет наказан, а добродетель вознаграждена: под
лежачий камень вода не течет, жадность до добра не доводит, с милым рай и в
шалаше, терпенье и труд все перетрут, и тому подобное. Так повелось со времен
Аристотеля, и теперь множество писателей и поэтов идет по проторенной дорожке.
Чтобы хоть как-то привлечь внимание зрителя, они пускаются на всевозможные
хитрости, соревнуясь друг с другом в том, кто ловчее надует аудиторию, всегда
готовую простодушно проглотить приманку. И нужно сказать, что до сих пор они
неплохо справлялись с этим делом. Многие их крылатые фразы стали пословицами и
поговорками, на которых держится народная мудрость, чаще именуемая у нас
общественным мнением. Однако люди наблюдательные и не лишенные здравого смысла
прекрасно знают, что в жизни редко бывает так, как написано в книгах или
показано на сцене. Помимо художественной правды существует еще одна правда –
правда жизни, но вот об этом вся пишущая братия как раз предпочитает
помалкивать.
– Так значит, сударь, вы хотите опровергнуть законы
морали?
– Ну да, конечно! Хоть смертные и держатся за них
крепко, как утопающий за соломинку, я хочу найти способ освободить их от
глупейших предрассудков. Я хочу показать им жизненную правду. Задуманная мною
пьеса сильно отличается от детского лепета так называемых добродетельных людей.
По моему замыслу, семь смертных грехов не только не станут препятствием на пути
к блаженству, но как раз наоборот – если не помогут его достичь, то уж, во
всяком случае, никак не помешают. Одним словом, Аретино, я собираюсь ставить
Безнравственную Пьесу.
– Что за благородный замысел! – воскликнул
Аретино. – Меня восхищает ваша попытка противостоять потокам сладенькой
водички, льющейся на нас с небес, всей этой дешевой пропаганде, цель которой –
наставить нас на тот путь, что объявляется истинным. Но позвольте вам заметить,
сударь, что если мы попробуем разыграть такую пьесу, лицемерный гнев
государства и церкви падет на наши головы. И потом, где мы найдем труппу,
способную сыграть такую пьесу? И как мы укроемся от всевидящего ока церкви,
легко проникающего за кулисы?
– Не беспокойтесь, дорогой мастер, – улыбнулся
Аззи. – Для постановки моей пьесы не нужна сцена, не нужны актеры. И
зрительный зал и публика тоже не нужны. Моя пьеса пойдет как бы сама собой.
Действие будет разворачиваться в привычных условиях, а актерами будут самые
обыкновенные люди, мыслящие и чувствующие, а не изображающие чувства. Мы ничего
не будем придумывать заранее. Мы дадим своим актерам только самые общие
указания и предоставим им позаботиться о деталях, а уж как они поведут себя в
той или иной ситуации, будет зависеть только от них самих.
– Но как же быть с моралью вашей Безнравственной
Пьесы? – удивился Аретино. – Ведь для того, чтобы вывести подобающую
мораль, нужно заранее знать, чем все закончится.
– У меня есть несколько идей на сей счет, – сказал
Аззи, – и я непременно поделюсь с вами своими планами после того, как мы
договоримся. Пока же я ограничусь только намеком. Видите ли, я до известной
степени могу управлять сложной механикой причинно-следственных связей в
Подлунном мире.
– Однако для того, чтобы сделать подобное утверждение,
сударь, необходимо быть посланцем Небес или Ада – одним словом, принадлежать к
миру сверхъестественного, – заметил Аретино.
– Сядьте ближе, – сказал Аззи, – и слушайте
меня внимательно.
Аретино, немного смущенный повелительным тоном Аззи,
придвинул свое кресло поближе к креслу гостя.
– Я, кажется, забыл представиться, – продолжал
Аззи, – и хочу исправить свою ошибку. Я Аззи Эльбуб, демон благородного
происхождения, и я к вашим услугам, Аретино.
Тут Аззи сделал небрежный жест рукой, и тотчас вокруг
кончиков его пальцев заплясала голубоватая молния, извиваясь, словно змея.
Глаза Аретино расширились.
– Черная магия! – прошептал он.
– Я вынужден прибегнуть к подобным фокусам лишь для
того, чтобы вы сразу поняли, с кем имеете дело, – сказал Аззи.
Сцепив пальцы обеих рук, он сотворил один за одним шесть
крупных изумрудов. Разложив их рядышком на низком столике, где стоял серебряный
кувшин с вином, Аззи несколько секунд сосредоточенно смотрел на драгоценные
камни. Затем одним быстрым взмахом руки он сгреб их в кучу и превратил в один
большой изумруд – самый большой из всех, когда-либо существовавших в мире.
– Изумительно! – прошептал Аретино.
– Конечно, через некоторое время этот камень
возвратится в свое первозданное состояние – то есть примет ту форму, которую он
имел до своего превращения, – сказал Аззи, – однако и то, чего мне
удалось добиться, не так уж плохо, не правда ли?
– Восхитительно! – сказал Аретино. – А могли
бы вы научить этому фокусу… кого-нибудь другого?
– Только другого демона, друг мой, – ответил
Аззи. – Я вижу, вы разочарованы? Полно, не стоит горевать, друг мой. Я
все-таки могу много, очень много для вас сделать. Заключите со мной договор,
Аретино, и ваши труды будут щедро оплачены. Ручаюсь, что награда превзойдет все
ваши ожидания. Примите во внимание еще и то, что помимо материального
вознаграждения вас ждет высочайшая награда – неувядаемая слава автора новой
легенды, которой будет суждено пережить века. Ваша пьеса может стать
провозвестником новой эпохи. Ведь в конце концов на Земле настанет такое время,
когда уйдут в прошлое лицемерие и фальшь – они просто не будут нужны. И вы,
дорогой мастер, будете в числе тех, кто закладывал камень в фундамент этого
нового общества, свободного от старых предрассудков.
