Халт кивнул. О предательствах и эгоизме альвов ходили легенды. Ванда продолжила:
– Думаю, Огай тоже это прекрасно понимает. Ему плевать на Хаос. Его, как и большинство правителей, интересует лишь собственное положение и благосостояние. Уж я-то насмотрелась схарматов на Аррете! Большинству из них удобнее служить магу в коконе, руководя от его имени, чем освобождать его, превращаясь в слугу. Да Огай сейчас трясется от ужаса перед грядущим освобождением Лероннэ! Полетит в тартарары вся налаженная система, а может, и сам город, ну и мир, конечно. Но это город Огая! Он тут глава, он с него кормится, и не исключено, что по-своему любит. Он, конечно, уйдет через портал вместе с золотом, но куда? И кем он там будет? В общем, ему выгодно поддержать нас. Тайно, конечно, чтобы черносолнцевцы ничего не узнали. А чтобы подтолкнуть его, мы покажем ему песочек.
В сына Глойфрида будто вдохнули жизнь. Еще несколько дней назад казалось, что все кончено, и вот – появилась надежда.
– За победу!
– За победу!
И с великим удовольствием они чокнулись бокалами.
– Вот только кто этот смуглый маг, которого видела Аннет? – задумчиво протянула Ванда. – Конюший называл его Мадрас… имя не на слуху, нужно порыться в книгах.
– А не все ли равно, кто он? – поинтересовался юный тан.
– Может, все равно, а может, и нет. Я не представляю мага, согласившегося делать такое прямо под носом приспешников Хаоса. Он должен быть либо очень могущественным, либо сумасшедшим. Либо Огай пообещал ему нечто, за что стоит рискнуть даже большим, чем собственная жизнь. И мне страшно представить, что это может быть… К тому же Мадрас теперь знает, что в городе появилась новая сила. Думаю, он видел, как наша шпионка таскала магический песок. Но почему не стал вмешиваться? Понимал ведь, что ставит под удар Огая. Значит, ведет собственную игру, в которой глава города больше не нужен. Что это за игра? Впрочем, ты прав, сейчас это не главное, сейчас надо встретиться с Огаем и заключить союз. Я постараюсь договориться об аудиенции завтра. Готовься к переговорам.
– Я? – вздрогнул Халт.
– Ну не Флип же!
– Но я не умею! Я никогда не вел переговоров!
– Ну, когда-то надо начинать…
– А может, лучше ты… – схватился сын тана за соломинку. Ванда фыркнула.
– А, может, тогда я и армию соберу?
Халт был не против этого предложения, но промолчал. Раз уж ввязался во все это – придется довести до конца и постараться устроить так, чтобы конец оказался счастливым.
Глава шестнадцатая
Договорились, что на встречу пойдут двое: юный тан и старуха. Ни Аннет, ни Драгу не хотелось показывать раньше времени, возможно, им еще придется работать под другими личинами, да и шантажировать целой толпой – не самая лучшая идея.
Весь оставшийся день и ночь Халт не находил себе места. Примерную речь они придумали, но от волнения он забывал из нее целые куски. Тренируясь перед зеркалом, Халт старался, чтобы голос, осанка и весь вид излучали уверенность и силу, как у отца, но сам себе казался жалким. Прошла уже почти неделя с тех пор, как черносолнцевцы убрали черный шар и закрыли игры, а у него до сих пор гиппогриф не валялся! Армии нет, договоренностей нет, где шар – неизвестно, связи с Орденом никакой. Освобождение может начаться в любую минуту. Халт удивлялся, почему до сих пор ничего не произошло, но Ванда уверяла, что подготовка к воскрешению – процесс очень сложный и долгий. Она не знала всех тонкостей, но успела кое-что выяснить, когда выдавала себя за схарматку. Упустишь мелочь – и все пойдет не так. Скорее всего, сейчас маги Хаоса еще раз перепроверяют все, что можно.
На следующий день сын Глойфрида с утра засел в таверне с Аннет и потягивал пиво – единственное, что его успокаивало. Он ждал отмашки, и она пришла через Флипа: Ванда получила согласие на аудиенцию, передала грифону, а тот сообщил Халту. Огай их ждал у себя через два часа.
Сын тана оделся подобающим образом. Влезать в камзол поверх батистовой рубахи с воротом не хотелось – и так жарко! – но по этикету положено, так что Халт со вздохом надел его. Потом всунул руки в темно-синий бархатный кафтан, отороченный по краям узорами, шитыми золотой нитью, и тут же взмок. В довершение натянул сапоги тонкой кожи. Печально вспомнил о кондиционере, оставшемся в квартире на Терре. О Хедин всемогущий, как давно он так не одевался!
Алкоголь тут же выветрился, и нервы снова дали знать о себе: правый глаз задергался. Аннет обняла Халта, погладила по непослушным волосам, и он уткнулся ей в плечо. Затем вышел во двор, вскочил на вороного коня (он обзавелся собственной маленькой конюшней, благо привезенное золото позволяло) и поскакал к замку. Сейчас юный тан не видел ни роз, ни симпатичных домов, не чувствовал ветра, трепавшего волосы, не обращал внимания на стражников. Он ощущал лишь тяжесть мешочка с песком в кармане да грохот сердца в грудной клетке. Промчавшись по узким мощеным улочкам крепости, въехал на холм, на котором и возвышались дворцовые башни.
Ванда уже ждала на площади. Она оделась по схарматскому этикету: то самое черное, длинное и узкое платье с воротником-стойкой и вышитым глазом Схарна, в котором Халт увидел ее первый раз. Ванда не рассказывала, чем и как занималась в последние дни, и только сейчас стало понятно, что ко двору она попала как высшая схарматка с Аррета. Огай не мог не принять ее. В отличие от большинства правитель города прекрасно знал, кто такие схарматы и чем занимаются. Отказ в аудиенции магу такого уровня могли расценить как оскорбление.
Бросив поводья слуге-гоблину, они поднялись по широкой каменной лестнице и прошли через железные ворота. Халт во дворце Антракаса был впервые, так что предоставил Ванде вести его по длинным гулким переплетающимся коридорам, сам же просто глазел по сторонам.
Как и все в этом городе, дворец построили гномы. Называли они его Габилгатхол, то есть «Великая крепость». Именно здесь проходили встречи Совета, и за сто лет изменилось лишь одно – гномов в зале заседаний сменили люди. Однажды Халт был в подземном замке гномов и теперь с интересом рассматривал их степной дворец. В обоих зданиях прослеживались общие черты – высокие сводчатые потолки, например, – но многое различалось. Множество окон-бойниц с мозаичным стеклом в верхней части пропускали достаточно света, чтобы можно было рассмотреть фрески на первом этаже, изображающие фруктовые деревья, цветы и порхающих птиц.
Поднявшись на второй этаж, ко входу в зал аудиенций, они уткнулись в городскую стражу. Ванда представилась; гоблины сверились со списком, спросили, нет ли оружия, и пропустили их в небольшую комнату. Здесь на стенах изображались сценки из жизни рудокопов и кузнецов, поверх которых новые хозяева дворца повесили портреты своих знаменитостей, как альвов, так и людей. Халт не узнавал эти лица, но по шлемам, мечам и суровым взглядам понимал, что это прославленные полководцы. На противоположной стене, над входом в дверь, красовался герб города: рука, сжимающая молот.
