Два мастера переговорили о чем-то. Грудаш снял с Халта черный ошейник и произнес:
– Ты большшше не ррработаешшшь тут. Ты теперррь игррраешшшь на Арррене.
Халта кинули в клетку к людям. Время приближалось к полудню, и оба мастера ушли, но один почти сразу вернулся. Сын Глойфрида не успел познакомиться с перепуганными сокамерниками, как Хруп ткнул в него кривым зеленым пальцем и бросил страже:
– Его.
Этот зал располагался намного ближе к арене, так что идти пришлось недалеко. Перед Халтом раскрыли железную дверь и толкнули в спину. Едва устояв, новоиспеченный игрок вылетел на арену.
Песок под ногами скрипел, со всех сторон ревела толпа, воняло мочой и кровью тех, кого выбросили сюда до него. Халт еще не осознал толком, что с ним произошло: только что он лечил юного грифона, а в следующий миг его швырнули на арену. Он стоял в чем пришел сегодня на работу: обычные брюки и рубашка; никаких наручей или кольчуги, не говоря уже о щите и мече.
– Лови!
С карниза, оскалив гнилые зубы, щерился гоблин. Едва Халт поднял голову, как в него полетел меч. Подлый гоблин с силой швырнул оружие, стараясь, чтобы оно, как копье, пронзило Халта. Потомок Хагена увернулся, и оружие вонзилось в песок. Меч был из дрянной стали, из тех, каких на рынке дают пяток на серебряный, и еще один сверху – как лучшему покупателю, но это было хоть что-то. А вот щит никто не бросил – хотя бы и в голову.
Халт схватил меч и постарался вспомнить все, чему учил его отец. Мысли тут же разбежались, как тараканы от зажженного фонаря. «Пусть твое тело действует само. Не думай, что именно ты делаешь и как. Доверься инстинктам», – говорил отец. Но неуклюжее тело Халта во время боев почему-то устраивало форменную забастовку и отказывалось действовать, а голова – думать. «Ладно, с не слишком умелым противником я все-таки справлюсь», – подбодрил себя вынужденный гладиатор.
Железные ворота раскрылись, и толпа взревела. На арену, загребая мощными когтистыми лапами песок, выскочил грифон песочной масти. «Красиво», – подумал Халт и мотнул головой, отгоняя неуместные мысли. Зверь тоже тряс головой и рычал. Халт узнал его: именно этого грифона он лечил уже вторую неделю. Даже больной, огромный грифон на арене выглядел внушительно. Те, кто бил его сейчас «погонщиками», направляя все ближе к жертве, не знали об этом, но Халту пришлось вычистить немалую кучу навоза из-под недужного и не раз поить его мутной смесью, которую делал мастер Грудаш. У него были шансы убить грифона, но делать это совсем не хотелось.
«Тихо-тихо, малыш…» – Халт отступил и вошел в ментальный контакт. Грифон бил хвостом, взметая песок. За задней лапой тянулась длинная цепь: хозяевам не хотелось, чтобы драгоценное магическое существо улетело. Оно просто должно было убить очередную жертву. «Я тебя не обижу, я знаю, что тебе сейчас плохо», – продолжал Халт. Грифон склонил голову набок и притормозил. Выражение его глаз поменялось: он узнал Халта. Зверь курлыкнул, приветствуя своего служителя, и остановился, а затем сел и начал чистить перья. Зрители притихли. Надсмотрщики заорали, с утроенной силой работая «погонщиками», но грифон больше не обращал на них внимания – лишь на одного, самого ретивого, рыкнул так, что гоблин упал, запутавшись в собственных ногах.
От грифона отстали, наступила заминка, и толпа засвистела, требуя зрелища. Халт с ужасом ждал, что палачи придумают дальше. Когда он увидел, кто появился на Арене, сердце предательски кувыркнулось прямо в левую пятку. Это был самый сильный и жестокий грифон с белоснежными крыльями, с которых Халту так часто приходилось счищать чужую кровь. Несмотря на то, что этот зверь, как и другие, был на цепи, его не приходилось понукать «погонщиком»: он сам охотно бросался на гладиаторов и мощным клювом разбивал им головы. Совладать с таким? «Отец бы смог», – грустно подумал Халт, поднимая меч и готовясь к смерти.
Магическое существо понеслось к очередной жертве, как вдруг снова курлыкнул песочный грифон. Белый отвлекся, растеряв первоначальный напор, и у Халта появилось время уговорить его.
«Я не хочу с тобой драться. Я не желаю тебе зла!» До сих пор этот грифон игнорировал все попытки потомка Хагена пообщаться, однако сейчас Халт внезапно услышал ответ.
«Мне надо тебя убить».
«Тебе приказывают меня убить, но ты можешь не подчиняться, если не хочешь», – отчаянно-безнадежно сказал Халт. Грифон не отвечал, однако и не нападал, ходил кругами, хлопая огромными белыми крыльями. Затем Халт с облегчением услышал долгожданное: «Я помню. Ухаживал. Лечил. Не трону».
Когда надсмотрщики увидели, что боевой грифон, гроза игроков, ложится рядом с человеком, как кошка, то не на шутку запаниковали. Трибуны неистовствовали. Кто-то требовал смерти, кто-то называл игрока победителем. Шум стоял неимоверный: толпа была уже распалена двумя предыдущими смертями и жаждала еще зрелищ. С Халта градом катился пот. Он то и дело вытирал мокрые ладони о штаны, иначе меч просто выскальзывал из рук, а боец поневоле чувствовал, что даже это плохое оружие еще может пригодиться. Опасения подтвердились: в следующую минуту из ворот вышли два гоблина в легких доспехах, с мечами и щитами. Халт отступил и закружился по площадке, стараясь, чтобы за спиной у него все время оставался грифон с белыми крыльями. Сын Глойфрида рассчитывал, что гоблины не рискнут подойти к мощному зверю близко.
Они напали одновременно с двух сторон, но Халт успел отразить оба удара. С первых же секунд он понял, что враги – плохие фехтовальщики, его партнеры во время отцовских тренировок были намного сильнее, да и нападали по трое-четверо. Впрочем, Халт успевал лишь обороняться, а вот выбрать время для атаки не получалось: будь гоблин один, он давно был бы убит, но сейчас приходилось работать мечом вдвое больше и быстрее. Халт начинал уставать; нужно было срочно достать хотя бы одного.
После очередного выпада он отпрыгнул так, чтобы оказаться как можно ближе к лежащему грифону. План оказался верным: ближайший преследователь поспешно отступил, и на несколько бесценных секунд Халт остался один на один с другим нападающим. Этого хватило, чтобы коснуться острием его шеи. Гоблин схватился рукой за горло, и меж зеленых пальцев потекла темная кровь.
Халт перепрыгнул через тело убитого гоблина и набросился на второго. Тот продержался дольше, но неаккуратно провел выпад чуть дальше, чем необходимо, и гладиатор поднырнул, полоснув врага по низу живота там, где заканчивался доспех. Гоблин был еще жив, но встать уже не мог. Толпа орала: «Добей!», но Халт не обращал на нее внимания. Его беспокоили собственные силы, которые уходили гораздо быстрей, чем на тренировках. Потомок Хагена понимал, чего от него хотят на самом деле: выброса магии. Черносолнцевцы не знали, что он не боевой маг. Лечить – да, но кидаться огненными шарами? Халт этого просто не умел. Он знал, что не сможет победить. Цель этих игрищ – не в том, чтобы выявить победителя, а в том, чтобы выжать из жертвы всю магию и убить. Ну или просто убить. Все победители были подставными и нужны были лишь для зрелищности. Долго ли Халт продержится? Еще, возможно, несколько боев, а что дальше?
