– Скажи что-нибудь… – пробормотала она.
Сило поднялся со стула и приблизился к ней. Джез повернула голову. Как же трудно понять выражение лица муртианина! Интересно, это свойство только Сило или всего народа? Наверное, за много поколений, проведенных в рабстве, они научились ничем не выдавать своего истинного «я». Джез сама неплохо овладела подобным искусством – и куда оно ее завело? Ее уже тошнило от секретов. Сколько усилий они прилагали для того, чтобы жить в полном вакууме!
– Да не молчи ты! – в сердцах воскликнула она. – Что ты думаешь? Ответь мне хотя бы в виде исключения. Ты общался со мной в Курге.
– Это уже прошло, – произнес Сило. – А верные слова подобрать сложно. И почему ты хочешь услышать именно от меня?
– Я считала тебя своим другом. И хочу проверить, остался ли ты им.
– Как было – так и есть.
– Но что-то ведь изменится?
Сило помолчал, а затем спросил сам:
– Помнишь, что я говорил тебе в лесу?
– Да. Если делать вид, будто не замечаешь своей дурной стороны, ничего хорошего не получится. Нужно посмотреть ей в лицо. Справиться с ней.
Огромная мозолистая ладонь легла на ее руку и слегка пожала. Глаза Джез наполнились слезами.
– Теперь ты поняла, – печально вымолвил Сило.
Близился вечер. Крейк и Дариан, закутанные в меха, опирались на деревянные перила. Дыхание превращалось в облачка пара. На западе, заливая тундру бледным светом, садилось солнце. Безжизненность огромной равнины угнетала. В мерзлой земле произрастала лишь трава и самые выносливые кустарники, да и те – под защитой редких каменистых холмов. Злобный ветер не унимался. Даже весной здесь, в Йортланде, в полусотне миль к северу от границы, было очень холодно.
Со своего наблюдательного пункта – дорожки, проложенной по склону холма, они отлично видели порт. Главную посадочную площадку загромождали уродливые громоздкие корабли. Джез часто называла их летающими кирпичами – она была невысокого мнения об обводах местных кораблей. Ближе находилась верфь, где разместились другие судна, пребывавшие на разных стадиях ремонта. Над всем пейзажем доминировали два колоссальных ангара – на их полукруглых крышах еще держался снег. В один медленно вползал потрепанный, со следами разрывов, «Делириум Триггер». Крейк понаблюдал, как огромный корпус исчезал в укрытии, а потом обратился к Фрею:
– Я ухожу.
Дариан помрачнел, не отводя взгляда от порта.
– Ты вернешься? – спросил он наконец.
– Надеюсь, что да. Когда сделаю то, что должен. Я хотел задержаться, чтобы помочь тебе добыть шар. Думал, это – достойная вещь, но теперь…
– Ты не можешь вечно откладывать свое дело? – произнес Фрей. Ветер хлестал капитана по лицу прядями его же черных волос. – Неизвестно, когда мы отыщем мерзавца Гриста.
Демонист кивнул.
– Тебя давно что-то гложет, – сказал Фрей. – С тех самых пор, как ты появился на «Кэтти Джей». И ты был в бегах.
Да. От «Шакльмора». И от самого себя.
– Я… – начал Крейк и оборвал себя по полуслове. Фрей, конечно, не потребует от него объяснений, но он решил немного прояснить ситуацию. Хотя бы намекнуть. – С некоторыми вещами человеческая совесть не может смириться. Я полагал, что мне удастся удрать от нее. Я постоянно переезжал с места на место, нигде не задерживаясь.
– Я понимаю тебя, Крейк, как и все остальные на «Кэтти Джей». Поэтому ты так пришелся у нас ко двору.
Крейк был благодарен капитану. Фрей – не из тех, кто задает лишние вопросы. На корабле прошлое каждого члена экипажа принадлежало только им самим.
«В общем, так оно и к лучшему, – подумал Крейк. – В команде Фрея ты был единственным судьей для своих поступков. Но у заговора молчания имелась и оборотная сторона. Разве можно быть уверенным в том, кто является твоим другом, а кто – нет. Кто не отвернется от тебя, когда тайна раскроется?
И что случится с Джез? Простят ли они ее за то, что она такая, какая есть?
А если они дознаются о его преступлениях?»
Он бы этого не перенес. Откладывать уже нельзя. Он дал обещание Бесс. Он искупит содеянное. Он найдет способ вернуть ее обратно.
Он перевел взгляд с порта на лежавший за ним город. Иктак нельзя было назвать привлекательным. Дома, сложенные из черного камня, представляли собой бункеры, непроницаемые для холода. Строения уходили в глубь земли, как было принято в Йортланде. Белый призрачный пар поднимался над широкими трубами и расползался по равнине. Заводские трубы дымили, как вулканы. Безрадостное место, скорее напоминающее завод по очистке аэрума, чем поселение. Фабричный городок, ждущий новой зимы. Без снежного покрывала он был бурым, голым и жалким.
– Я возьму с собой Бесс, – сообщил Крейк.
– Думаешь, стоит? – заметил Фрей. – И что ты будешь с ней делать? Ты даже не сможешь водить ее по улицам?
– Погружу ее в сон, упакую в ящик. Ее доставят туда, куда я направляюсь.
– Кстати, а куда ты собрался? Скажи мне на всякий случай.
Крейк вытащил из кармана клочок бумаги и протянул Фрею. Тот развернул его и прочитал.
– Бухта Тарлок? У тебя там вроде есть друг…
– Да, Плом. Я пробуду у него некоторое время. Если уеду, оставлю для тебя сведения. Мне придется попутешествовать.
– Неужели?
– Нужно еще сделать пару визитов.
Точнее, полдюжины. Плом дал ему адреса. Шесть человек, которые располагали самыми ценными трактатами о демонизме, какие только знал мир.
«Где же твои исследования, новые методы и открытия? Ты прямо затаился, – сказал ему как-то Малвери. – Небось корпишь над чем-то ужасно важным?»
В тот момент голос доктора наполнился ядовитой иронией. Он хотел подтолкнуть Крейка, заставить его посмотреть на себя со стороны. Это было предупреждение от закоренелого алкоголика. Он, Грайзер, лихо катился вниз по скользкой дорожке. И предостережение сработало. Кровь и сопли! Крейку будет не хватать Малвери. Он станет тосковать по всем, кроме Пинна.
Но другого выбора нет. Сейчас он и впрямь погрузился в Искусство. Он должен догадаться, как обратить вспять то, что он сотворил со своей племянницей. Демонист собирался вернуть ее к жизни. Настоящей, а не той – неестественной, которую она вела внутри полой бронированной статуи. Он извлечет из голема маленькую девочку и исцелит ее.
Его идея казалась безумием – ну и пусть. Пока у него нет представления о том, с чего начать, но, значит, он просто найдет это и выяснит. Во что бы то ни стало.
Он долго беседовал с Пломом после того, как призвал демона в его святилище. Будущий канцлер проникся к Грайзеру едва ли не благоговением. Плом был из тех демонистов, которые по-настоящему интересуются Искусством, но не смеют замахнуться на что-то серьезное. А Крейку хватило смелости. И, подчинив своей воле демона, он стал героем в глазах своего коллеги.
