— Остается искать помощи вне Константинополя.
— Например, в Венеции, которую владыка правоверных решил утопить в крови.
— Но Венеция — исконный враг Константинополя.
— Не время для прежних распрей, когда речь идет о единой для всех угрозе. Что же до прочего, в земных делах невозможно предусмотреть всего, и высшая предусмотрительность — это вера в Бога.
— Я обдумаю твои слова, дервиш.
— Обдумай, василевс. Только помни, каждый час раздумий приближает тебя к достойной гибели. А это, как мы уже договорились, не самый удачный исход.
Мануил немного помолчал, любуясь далекой зыбью, и, кивнув, запахнулся в плащ.
— Скоро я найду тебя опять. А пока да пребудет с нами милость небес.
— Да будет так, — прошептал Хасан Галаади.
Герцог Бургундии шел, почти бежал, по аллее. Плащ за его спиной развевался, пальцы храброго рыцаря яростно сжимались и разжимались на рукояти меча.
— Сейчас прольется чья-то кровь, — безрадостно констатировал Лис. — Капитан, ты как думаешь, герцог ограничится кардиналом или обоих порешит?
— Балтасар Косса — ловкий боец, — напомнил Камдил.
— Но не со спущенными же штанами!
В этот миг, опровергая подозрение Лиса, из беседки выскочил сам папский легат, на ходу выдергивая клинок из ножен.
— Мерзавец, обольститель! — закричал герцог.
— Надо вмешаться. — Камдил, стараясь не ломать ветви кустов, покинул свое укрытие.
— Погоди, куда ты поперся? Ты на чьей стороне дрекольем махать будешь? Ты что, хочешь стать тупым углом любовного ромба?
— Хороши шутки! Они друг друга поубивают!
— Пацаны, ховайся в жито! И шо теперь?
Не слушая напарника, Вальдар мчался вслед за герцогом. Тот обнажил меч и бросился на кардинала.
— Капитан, ну не разнимешь ты их сейчас!!!
Горя праведным гневом, граф Косса устремился навстречу противнику.
— Ой, мама дорогая! А это ж шо еще такое?
За спиной кардинала появилось неведомое существо, на полголовы выше Лиса, считавшегося в этих местах верзилой. Существо было, очевидно, женского пола. Обвисшие почти до пояса груди, трехпалые лапы, покрытые густой темной шерстью, жуткая, почти безносая харя. Все наводило на мысль, что с человеком существо имеет весьма отдаленное родство. Мерзкая тварь взмахнула лопатообразной конечностью, да так и застыла на месте с поднятой вверх лапой, которую язык не поворачивался назвать рукой. Вместе с нелепой тварью застыл и Балтасар Косса.
— Ну, ни фига себе, — восхитился Лис и выскочил на аллею. И в тот же миг лицо герцога Бургундского начало оплывать, как тающий воск, плащ сполз на землю, образуя длинный шлейф зеленого в золотых искрах платья. Черты лица изменились, будто кто-то снял с руки перчатку.
— Мелюзина, — ошеломленно выдохнул Камдил, чуть не выронив меч.
— Так-то получше будет, — любуясь замершими в оцепенении фигурами, проговорила фея.
— Мадам! — с трудом приходя в чувство, выдавил Камдил. — Хотелось бы знать, что означает вся эта сцена.
— Что означает? — Мелюзина закончила превращение, вытянула правую руку в сторону застывшего монстра и поманила его пальцем. — То, что сейчас мы изловили суккуба.
— Суку-что? — переспросил Лис.
— Мелкую, но зловредную дрянь из породы джиннов, — пояснила фея. — Это суккуб, женская особь. А вот инкуб, благороднейший Серж Рейнар Л'Арсо д'Орбиньяк, именуемый также Гайренским соловьем, инкуб — это особь мужская. Впрочем, они могут принимать любой вид. Вы, мой юный друг, сегодня упустили инкуба в образе черного пса.
— Елкин дрын, — Лис почесал затылок, — шо деется? Всякие сукубаторы с инкубаторами по дорогам шляются, как так и надо. Куда бедному менестрелю податься?
— Постойте, — не давая мысли напарника растечься по древу, перебил Вальдар, — но откуда здесь джинны? И где настоящая Анна?
— Анна? В своей опочивальне. Правда, сон ее отнюдь не безмятежен. Это, скорее, сонное оцепенение, в котором ей грезится все то, что происходит здесь. Эта тварь ввергла ее в забытье, и уже не в первый раз. Суккубы, как и инкубы, мало что умеют, но то, что у них получается лучше всего — это приманивать мужчин и женщин и выпивать их силы до последней капли.
— Но здесь! Здесь-то они откуда?
— Я же говорила, пояс Береники разорван. Мы поймали того инкуба, которого ты упустил, доблестный Лис. Впрочем, без нашей помощи ты бы все равно не смог одолеть его. Стоял бы, вон как этот, — фея усмехнулась, — кардинал. Джинны созданы из начального огня. Человеческое оружие бессильно против них. Но мне удалось заставить инкуба поведать много интересного. Их план, вернее, план того, кто все задумал, не был лишен изящества. Самим этим стихийным духам не свойственно думать, они слепо выполняют повеление хозяев.
— Так что ж замыслил их хозяин?
— Представьте себе, что на моем месте оказался бы…
— Жан Бесстрашный? — предположил Вальдар.
— Нет, мой юный друг, инкуб, неотличимый от Жана Бесстрашного. Каким бы ловким бойцом ни был кардинал, он все равно не выстоял бы. К тому же, как вы сами видели, самозваная венгерская принцесса готова была помочь своему пламенному собрату. Кардинала решено было ранить. Тяжело, возможно, так, чтобы он к утру отдал Богу душу, но все же успел исповедаться.
— Но зачем джиннам убивать Балтасара Коссу? Он пират, мошенник, безбожник, но…
— Это лишь часть плана, — заверила Мелюзина. — На время тело кардинала прячут в беседке, а «принцесса» зовет на помощь так, что на выручку ее высочеству мчится настоящий герцог Бургундии и множество его челядинцев. Здесь, в парке, он застает Анну в разорванном платье со следами борьбы, всю в слезах, и полураздетого кардинала. Жан Бесстрашный хватается за меч, Балтасар Косса, как мы уже знаем, тоже. Герцог наступает, кардинал отступает, в какой-то момент они скрываются в беседке. Оттуда доносятся стоны. Когда слуги вбегают туда, видят два распластанных на земле тела. Кардинала и герцога. Герцог тоже ранен, но куда легче. Видя это, потрясенная Анна с криком убегает. Когда утром слуги осмелятся войти в ее покои, они увидят, что принцесса бьется в истерическом тревожном сне и не может проснуться. Но я отвлеклась. Слуги принесут раненых во дворец. Кардинал скоро умрет, исповедавшись в многочисленных грехах, сокрушив веру паствы, собравшейся было идти в крестовый поход. Герцог выживет, хотя ситуация, в которой он окажется, будет не из приятных: раздор с Римом, впрочем, как и с Авиньоном. Убийство кардинала — в любом случае — убийство кардинала. Сорванный крестовый поход… Все это толкнет Жана Бесстрашного на множество безумств.
— Думаю, да, — согласился Камдил. — Но в чем подвох?
