— Я и сейчас вижу, — очень медленно, разве что не по слогам произнес Камдил. — Сережа, ты не туда смотришь.
— Куда не туда?! Здесь у грибов такое самосохранение…
— Лис, ты на дерево погляди.
— Шо, златая цепь на дубе том?
— Почти…
Спутник вельможного посланца отвлекся от созерцания гриба и обомлел. На месте, где только что, расстилая по зеленой траве могучие корни, рос величественный дуб, стояла, окруженная рвом и палисадом, башня под зеленой крышей.
— Капитан, если это сторожка местной бабы-яги, то, надо сказать, евроремонт тут сделали первоклассный.
— Мост опущен, ворота открыты, — удивленно рассматривая невесть откуда взявшееся строение, констатировал Вальдар. — Похоже, нас здесь ждут.
— Ждут, — подтвердило ни к селу ни к городу образовавшееся эхо.
— Маманя дорогая! — Лис упер руки в боки. — Шо ж эти маги никак не могут обойтись без спецэффектов? Мессир рыцарь, ты как думаешь, это у твоего оруженосца близкое знакомство с тутошними волшебными короедами, или у лошади тепловой удар?
— Бог весть, — признался Камдил. — Работаем как обычно. Я иду, ты меня страхуешь. Очень хочется верить, что тут обитает молодая и красивая прапрапра…
— Ясно-ясно. Действуем.
Камдил положил руку на крестовину меча. Подошел к одиноко стоящей башне, потрогал ворота, медленно заглянул, осмотрелся и пошел дальше. Ворота тихо затворились, но света, пробивавшегося через бойницы, вполне хватало, чтобы разглядеть лестницу.
— Ядрен батон, — ошарашенно выдохнул Лис.
Ничуть не смущаясь его присутствием, башня растаяла, а на ее месте вновь красовался тысячелетний дуб.
— Капитан, ты меня слышишь?
— Ничего себе, засада. — Сергей потянулся за притороченным к седлу топором.
— Не надо, — послышался за спиной звучный голос Кристофа. — Он скоро выйдет.
Девушка сидела на высоком резном троне одна в круглой зале. Свечи в бронзовых канделябрах зыбким пламенем освещали ее тонкое горделивое лицо. Зеленые глаза, опушенные длинными ресницами, глядели изучающе. Зеленым было и длинное, затканное золотыми лилиями платье незнакомки.
— Ты — Вальдар из рода Камдилов? — убирая золотистый локон со лба, произнесла красавица.
— Да, сударыня, — поклонился рыцарь. — Я был бы весьма благодарен, если бы и вы назвали свое имя.
Девушка улыбнулась с некоторым превосходством:
— Я — Мелюзина, дочь Ардуинари. Думаю, рыцарь, ты знаешь, почему я пригласила именно тебя.
— Представления не имею.
Взгляд девицы выразил удивление.
— У меня нет ни времени, ни желания допытываться, говоришь ли ты правду. В любом случае я знаю: ты прибыл в наши края, дабы остановить страшную угрозу, идущую с востока.
— Это верно. Но, увы, пока что задуманное мне не слишком удается.
— Это должно удаться, Вальдар из рода Камдилов. Пояс Береники треснул. Даже в наших краях, за сотни лье от его границ появляются те, кому быть здесь, — она обвела рукой свое убежище, — запрещено от века. Вчера совсем недалеко отсюда мои подданные уничтожили гули. Никогда со времен смерти Геллы эти мерзкие твари не проникали так далеко. А у самого пояса последние месяцы они просто кишмя кишат.
— Гули, если не ошибаюсь, — начал Камдил, — это такое существо… Синдбад-мореход повествует о нем. Он писал, что причалил к некоему острову и едва спешился, на плечи ему вскочил странного вида человек, который гонял его несколько дней, моря голодом, пришпоривая босыми пятками…
Мелюзину передернуло.
— Да, речь в этой повести о нем. О мелком, гнусном, злобном гули. Но они бывают не только мелкими, Вальдар из рода Камдилов. Я знаю, что ты и те, кто пришел с тобой, могут победить. От берега Моря Мрака и до пояса Береники, от южных отрогов Гипербореи и до побережья Срединного моря мне подвластен весь малый народец. Я помогу тебе, но только помогу. Вы, люди, изгнали меня из своего круга, и я не стану решать за вас и облегчать вашу участь.
Она поднялась, сделала шаг, и длинный шлейф платья заструился, точно потек, за ней.
— Кристоф всегда знает, где найти меня. — Мелюзина хлопнула в ладоши. Зала стремительно закружилась, превращаясь в винтовую лестницу, а в голове буквально взорвался голос Лиса:
— Вальдар, ты там жив? Что случилось? Куда ты пропал?
— Все в порядке. Я возвращаюсь.
— Не, ну, капитан, ты даешь, — возмущался Лис. — Я так понимаю, мальчик, — он ткнул в оруженосца, — не обманул. Прапрапра действительно молода и хороша собой. Чем, скажи, вы там занимались столько часов кряду? Только не вешай мне лапшу на уши, что вы участвовали в коллоквиуме на международные темы.
— Прапрапра Кристофа — не кто-нибудь, а сама Мелюзина.
— Фея Мелюзина? Это та, со змеиным хвостом и крыльями, как у летучей мыши?
— Только по субботам, — нахмурился за родственницу де Буасьер.
— Не суетись, приятель. Хвост так хвост. Мы с твоим добрым рыцарем и не такое встречали. Так шо сказала прародительница Лузиньянов?
— Честно говоря, я не все понял. Она говорила о проблемах с каким-то поясом Береники. О том, что в последнее время появилось много нечисти. Рассказала, что где-то поблизости словили гули.
— Это которые гули-гули или которые из Синдбада-морехода?
— Второе. И обещала всемерную помощь своих подданных. — Камдил замялся.
— Шо, неужели в борьбе за дело коммунистической партии?
— Это вряд ли. Но в борьбе против общего врага.
— Офигеть. Ладно, капитан. Все замечательно, но уже темнеет. Я бы сказал, что к закрытию ворот мы однозначно не успеваем. Кристоф, твоя прапрапра не сдаст нам на ночь три койкоместа в дубе том?
— Не, — замотал головой смущенный детина. — Но тут неподалеку постоялый двор есть. «Медвежий угол» называется.
— Были мы в том углу. Там слой пыли без хорошего размаха топором не прорубишь.
— Это прежде было. В канун дня святого Урсуса. А сейчас там хорошо.
— Ладно, делать нечего, — подытожил Камдил. — Ночевать где-то надо.
* * *
Юный де Буасьер оказался прав. Постоялый двор, еще совсем недавно оглушительно пустой, сейчас был переполнен народом. Хозяин приюта уставших путников, заметив подъезжающих, выскочил навстречу, размахивая перед собой руками:
— Господа, не гневайтесь, умоляю вас. Ни одного местечка, просто ни одного.
Судя по количеству возов за изгородью и суетящихся вокруг них слуг в расшитых ливреях, хозяин не лукавил.
— Как это нет! — возмущенно проговорил Кристоф. — У тебя нет мест для меня и моих друзей? Ты что же, наглец, спятил?
