— Помнишь, Кристоф упоминал святого Урсуса?
— Ну, было что-то такое. Он нам грозился сегодня с бабушкой своей, прапрапра, встречу устроить. Она, с понтом, с этим святым в один детский сад ходила.
— Это верно. Но я о другом. Я не знаю такого святого.
— Ты не знаешь? Такое бывает?
— Видишь, бывает.
— И это мне говорит человек, по конспектам которого составлен Гугл?
Камдил метнул в напарника взгляд, полный негодования:
— Да. Я не знаю святого Урсуса. Я тебе больше скажу. Ватикан о нем тоже не подозревает. И тем не менее год за годом, как минимум со времен Арелатского королевства, здешние правители жертвуют ему пуд серебра.
— Пуд серебра? — Глаза Сергея расширились. — Какой интересный святой. Меня неудержимо потянуло ознакомиться с его житием. Я бы в урсусы пошел, пусть меня научат. Это ж сколько серебра за семьсот-то лет!
— Лис, я же тебе толкую. Нет никакого жития. Ни о чудесах его, ни о подвигах во имя веры нигде ни слова. О святой Урсуле есть. А о святом Урсусе — как не бывало.
— Да, это сильно, — после недолгих колебаний согласился напарник. — Надо будет у Кристофа спросить. Но опять-таки, для того чтобы задать ему прямо в глаза прямо ртом вопрос на засыпку, надо это лицо, эту наглую рожу где-то найти. Я, между прочим, еще утром выдал твоему оруженосцу два денье, чтобы он купил мне фунт воска для стрел. И где?
— Совершает глубокий обходной маневр, — вздохнул Камдил. — Ладно, оставим в покое святого и выясним, куда делся наш непослушный малыш.
Обширный сад, примыкавший к герцогскому замку, был разбит еще в те незапамятные времена, когда бок о бок с поселениями грозных, но диких бургундов начали возводиться роскошные виллы римских наместников. Конечно, темные века не пощадили ни имперской мощи романизированных галлов, ни садов, окружавших их усадьбы. Однако традиция осталась. Сад был обширен, густ и едва ухожен. Кое-где — предмет особой гордости хозяев замка — еще возвышались римские беседки, уже давно без куполов, но местами с сохранившейся колоннадой. В прежние времена бургундские герцоги очень любили привести гостя в такую беседку и порассуждать о том, что их род возводится к самому Цезарю, а вот французские короли — безродные выскочки. Все эти Меровинги, Каролинги… Время от времени династии герцогов менялись, но разговоры оставались прежними.
Лишь совсем недавно они стихли. В Париже ныне правила та же династия Валуа, что и в Дижоне. Пусть другая ветвь, пусть безумец-король, но все же поминать о родстве с Цезарями стало как-то неудобно. Поэтому герцоги враз утратили интерес к руинам беседок, оставив их зарастать плющом и медленно разрушаться по воле дождей и ветров.
В солнечный день здесь было тенисто. Радостно шелестела листва, пели лесные птицы, а глазастые косули выходили навстречу прогуливающимся и настойчиво тыкались мордочкой в руки, требуя чего-нибудь вкусненького.
Обойдя замок и его окрестности, Камдил и Лис совсем уже было отчаялись найти юного воспитанника, когда до их слуха донеслись гвалт и крики.
— Вальдар, — прислушался Лис, — шо-то в этих нестройных воплях подсказывает мне, шо под их шумок наш мальчик затеял здесь небольшую перепланировку.
— В каком смысле?
— В смысле: налево махнул — улочка, направо — переулочек. Я почем знаю? Пошли глянем.
Картина, представшая взору сотрудников дипломатической миссии, была до унылого однообразной. Шестеро стражников в коттах с эмблемой герцога Бургундского по одному или по двое бросались на стоявшего посреди аллеи Кристофа де Буасьера, и тот, изловчившись, хватал одного из них и меланхолично отбрасывал в сторону. В это время кто-нибудь из шестерых вновь оказывался на ногах, и все вновь шло по кругу.
— Что здесь происходит? — возмутился Камдил.
Увлеченные делом стражники не обратили внимания на гневный окрик.
— Капитан! Щас все уладим. — Лис ринулся в гущу сражения.
Всякому, кто видел долговязую фигуру Сергея, было трудно представить, как быстр и тяжел его удар. Ближайшие несколько секунд сократили число активных нападающих до трех и заставили все еще стоящих на ногах обратить пристальное внимание на вопрошавшего.
— Але! Полузащитники зеленых насаждений! Вы чего ребенка обижаете?
На фоне «ребенка» Лис смотрелся мелковато, но трое нокаутированных в мгновение ока стражников были веским аргументом для перехода от дел к словам.
— Он покушался, — с опаской переводя взгляд с распластанных тел на чужестранцев, резко бросил один.
— На кого?
— На принцессу Анну.
— Кристоф, — Лис повернулся к оруженосцу, — мальчик мой! Ты покушался на принцессу Анну?
— Нет, — хмуро бросил де Буасьер.
— Вот видите. Он не покушался.
— Он врет. Его застали здесь с кинжалом во время ее прогулки.
— Вас вон с алебардами застали. Что с того?
— Герцог послал нас охранять ее высочество.
— Эка невидаль. А я послал этого вьюноша за воском. Кстати, ты воск купил?
— Купил, — отчего-то помедлив, неуверенно произнес Кристоф.
— Да, — патетически возгласил Лис. — Он купил. Он купил воск. И это символично. Он купил не кварту пива и не бушель табака, которого вы еще не знаете, а воск. Тысячи пчел рисковали жизнью, чтобы сегодня этот невинный мальчик пошел на рынок и смог отдать мои два денье за чудесный продукт их жизнедеятельности. Вы спросите, что такое воск?
— Да мы знаем…
— Нет! Вы спросите, — Лис угрожающе ткнул пальцем в грудь ближайшего стражника, — ибо видеть и знать — это разные вещи. Вдумайтесь! Вся гамма чувств, от сладости меда до боли укуса, запечатлилась в этом мягком, податливом субстрате. Из него можно слепить ангела, а можно — демона. Не так ли Господь в Эдемском саду экспериментировал с материалами для создания человека? Вдумайтесь в суть сакрального смысла сего святого символа. Сила сатанинская слепнет, сторонясь солнечного света, сохраненного сими созданиями…
Бургундцы все еще добросовестно пытались уловить смысл в речах Лиса, но он продолжал. Речь его звучала подобно песне вещего друида, заклинающего деревья сплясать джигу после щедрых возлияний самхейна. Еще немного, и стражники бы согласились на все, вспомнили, что занимали у Сергея в прошлом году денег и что на самом деле они — корейцы из Зимбабве. Но тут, отвлекшись от рулад своего собственного голоса, Лис поинтересовался:
— Кстати, а воск-то где?
— Вон, — обреченно вздохнул Кристоф, кивая на куст можжевельника.
— Мой мальчик, ты все перепутал. Этим растением невозможно вощить стрелы.
— Там, под ним.
Лис нагнулся и тряхнул головой:
— Что это?
— Восковые таблички.
