— Благодарю, сочтемся! — выкрикнул Кристоф.
И снова рубка по колено в крови. Тамерлан все ближе, и молнии, хлещущие вокруг, казалось, целят в него. Одного за другим Кристоф свалил двух телохранителей амира, увидел, как сбоку выскакивает Янош Хуньяди и хватает под уздцы вороного жеребца. Неистовый старец вскинул руку с отточенной саблей и… рассыпался в прах.
Вороной конь, лишенный всадника, встал на дыбы от ужаса, почуяв мертвечину, и одетый в доспех скелет рухнул наземь, разваливаясь от удара.
— Где? Где он? — Усач с волчьей шкурой поверх доспеха пробился к своему оруженосцу.
— Вот. — Обескураженный Хуньяди указал на скалящийся остов.
— Да что ж ты врешь?
— Он говорит правду, — перебив военачальника, глухо сказал Кристоф. — Это Тамерлан.
Громкое карканье прервало их беседу. Огромный черный ворон камнем рухнул наземь, неспешно подошел к скелету, по-хозяйски сдернул с фаланги пальца левой руки перстень с алым камнем и как ни в чем не бывало взмыл в небо.
— Молний больше нет, — ошеломленно глядя ему вслед, проговорил Кристоф. — Кажется, мы победили.
Рев и гул смолкли, и песок, наждаком обдиравший Вальдара и Лиса, перестал течь по их разгоряченным лицам.
— Это мы оглохли, или все закончилось? — Лис поднял голову. Восемь черных песчаных смерчей вращались на месте, подобные огромным крепостным башням. Посреди них, созерцая пространство отсутствующим безучастным взглядом, сидел Хасан Галаади. — Але, гараж! О великий, ты там жив?
Дервиш какое-то время молчал, затем оглянулся на голос и спросил:
— Что?
— Все, можешь не отвечать.
— А где этот? — Камдил приподнялся, сел и попытался стряхнуть песок с лица.
— Там же, где и прежде.
— Опять в колодце?
— Да. — Хасан попробовал встать, но без сил завалился на бок.
— Лежи, лежи, щас поможем.
Вальдар и Лис вскочили на ноги. Дервиш поднялся на локтях, подтянул колени к груди.
— Сейчас я встану.
— Погоди, не торопись, — успокоил Камдил.
— Все уже закончилось. Мы победили. Ни к чему торопиться.
— Это кому как, — возмутился Лис, — лично я бы с удовольствием перекусил. В животе кишка кишке дули крутит, а в горле будто напильник застрял. Капитан, ты, часом, не знаешь, куда делись наши верблюды? Там в сумках еще остатки завтрака были.
Вальдар оглянулся, ища глазами натерпевшихся страху животных.
— Неужели их в воронку утянуло?
— Нет, — Хасан приподнялся и сделал несколько шагов к «выходу», — их не утянуло. Когда Иблис учуял кольцо и волшебный кувшин, он решил, что вы и есть главные противники, и принялся разрушать все имевшиеся в округе чары и сопутствующие заклинания. Ну, с чем-то у него вышла загвоздка, а вот вараны опять превратились в варанов и пища…
— С ней-то что стряслось?
— Я не хотел говорить… Все дело в том, что волшебная еда — это всего лишь иллюзия. На самом деле мы просто растянули имевшийся у нас запас продовольствия. Все остальное — обман зрения и вкуса. Сейчас он развеялся.
— Вот и верь после этого всяким Хоттабычам. Все обломалось в доме Смешанских.
— Лис, ты о чем?
— О чем, о чем? Джинна к ответу! На чем мы должны въезжать в поверженные города? Где мой белый верблюд в красной революционной попоне? Вальдар, шо ты смотришь на меня, как та шестидюймовка «Авроры» на Зимний дворец? Давай вызывай нашего поставщика волшебной конюшни. Пусть колдует новых верблюдов.
— Лис, зачем нам верблюды?
— Ты шо, спятил? Мы тут лагерем станем? Через четыре года здесь будет город-сад?
— Это вряд ли. Но, главное, ни к чему. Думаю, теперь ему не составит труда перенести нас к ближайшей камере перехода.
— Ваше лордство, ты хоть и добрый господин, но бессовестный эксплуататор. Тебе же человеческим, ну, в смысле, джинновым языком было сказано: семь дней на реставрацию. Если с ликвидацией очага шайтанского сопротивления законы арифметики не изменились, то нашему асуру полагается еще четыре дня неоплачиваемого отпуска.
— Ну ладно, за три дня как-то он уже отдохнул? Может, не к камерам перехода, может, просто в более людное место, скажем, к побережью куда-нибудь.
— Да, хороши мы там будем. — Лис критически оглядел присутствующих.
Растертые песком до крови лица и руки, свисающие клочьями лохмотья…
— Ладно, шо мы тут воду варим, пусть он сам ответит перед судом товарищей. Давай, Вальдар, три кольцо.
Асур появился в тот же миг, будто выплеснулся из горячего песка.
— Чего пожелаете, добрый господин?
— Скажи, ты уже отдохнул?
— Мои силы еще не восстановлены полностью, но все же сейчас их больше, чем после той ужасной схватки.
— Ужасная схватка, — хмыкнул Лис, — это была так, разминка перед завтраком, — при этих словах у него отчетливо заурчало в животе. — Блин горелый, шо ж я не послушал магистра?!
— Погоди, — оборвал его возмущения Камдил. — Хасан, кто-нибудь сможет опять открыть колодец?
— Теоретически да, — кивнул дервиш, — но для этого Иблису нужно вновь набраться сил, чтобы подманить к себе новые жертвы, а затем и своего избранника.
— Понятно. Скажи, асур, ты, могущественный дух пустыни, сможешь ли сделать так, чтобы никто, ни человек, ни животное, ни птица, никто из вашего народа не смог приблизиться к этим башням?
— Все в воле Аллаха, но я клянусь, что более никто не осмелится войти в эту пустыню. Однако же…
— Если ты обещаешь сделать то, о чем только что сказал, я отпускаю тебя. Оставайся в этой пустыне. Отныне ты будешь хранителем башен земли Ад.
— Слушаюсь, добрый господин.
— Я тебе не господин. — Камдил с усилием стащил кольцо с пальца. — Вот, держи. Только одно скажи: ты можешь перенести нас куда-нибудь на побережье, скажем, на ближайший корабль, отправляющийся в Европу?
— Нет ничего проще! — Асур быстро сложил ладони перед грудью, и получившийся хлопок, точно взрыв, сдвинул линию горизонта.
Палуба вздрогнула, приняв тела, рухнувшие на нее прямо с неба. Прикованные к веслам гребцы шарахнулись, с ужасом глядя на окровавленных чужаков в рванине, но с оружием в руках.
— …Это золотое блюдо входит в капитанскую долю! — доносилось с кормы. Но и этот возмущенный крик оборвался на выдохе, и над кораблем повисла недоуменная пауза.
Толпа смуглых чернобородых магрибских головорезов ошарашенно глядела на рухнувших с неба пришельцев.
— По-моему, это пираты, — разглядывая почтенное общество, потревоженное в час дележа честно награбленного, констатировал Вальдар.
