– Пока еще нет! – заверил я его. – Ты будешь первым. Если, соответственно, согласишься выплачивать мне определенную сумму от прибыли.
– Сколько? – деловито спросил Николя.
– Ну… скажем, процентов… 90 %! – Увидев, как лицо моего одноклассника вытянулось от возмущения, я снисходительно добавил: – Видя твою неописуемую радость, я, так и быть, соглашусь на 95 %!
– К-какое с-счастье! – стал заикаться Николя под смех присутствующих. – Хоть м-мы с то-обой хорошо з-знакомы, но д-даже я не ожидал от т-тебя та-акой щедрости!
– Ты ведь знаешь, – покрылся я румянцем скромности, – что ради нашей дружбы я готов на все! Тем более, если есть возможность помочь нажить тебе «неплохой капиталец»!
– Или полностью обанкротиться! – в тон мне продолжила Карлота и встала. – Извините, но мне пора идти домой, я ведь вышла всего на часик. Огромное спасибо за угощение и за компанию. Очень рада была с вами познакомиться!
– Давайте мы вас подвезем! – предложил Пабло. – Мы ведь на машине сюда приехали, – и тоже встал с явным разочарованием, что вечеринка заканчивается так быстро. Я тем временем подозвал официанта и стал расплачиваться.
– Да нет, спасибо, здесь напрямик по берегу совсем рядом, – отказалась Карлота от предложения проехаться.
Я тоже извинился, пояснив причину нашего ухода: мол, папа будет волноваться, взял гитару, подхватил элегантно Карлоту под руку и, попрощавшись до завтра, пошел с ней к берегу. Все-таки мне хотелось побыть с Карлотой наедине. В шумной компании у меня не было возможности уделять ей все свое внимание. Тем более что пришлось так много петь.
– Интересно было бы узнать твое мнение, – проговорил я, когда мы вышли за территорию кемпинга.
– О чем?
– О концерте. Или все еще думаешь, что я способен играть только на губной гармошке?
– Да нет, всем понравилось!
– А тебе? Я ведь в первую очередь играл только для тебя.
– Да, я заметила восторженные отзывы публики, – при этом она высвободила локоть из моей ладони. – Они до сих пор видны на твоем лице… в виде губной помады.
Я поспешно достал платок и вытер им щеки и губы. На белой ткани действительно обозначились розовые пятна.
– Отчего же ты мне сразу не сказала? – упрекнул я.
– Думала, ты на прощанье опять с ней целоваться будешь, все равно замажешься!
– Ничего подобного! – Мне было даже досадно. – Ты ведь прекрасно видела: не собирался я с ней целоваться.
– А что ты передо мной оправдываешься? – удивилась Карлота. – Я тебе кто, жена?
– Во-первых, я не оправдываюсь, а отвечаю на несправедливые обвинения. А во-вторых, – мне удалось поймать прохладные пальцы ее ладошки, – мне действительно очень хочется, чтобы ты была моей женой!
Сказав это, я даже испугался. И хорошо, что мы уже зашли в полосу прибоя, где было очень темно и нельзя было рассмотреть мое враз охваченное жаром лицо. Даже пальцы Карлоты в моей руке показались неожиданно горячими и обжигающими.
– Я ведь уже говорила: мало ли кому что хочется! – она выдернула с небольшим трудом свою ладошку и резко ушла вперед, ловко перепрыгнув с одного камня на другой. Но тон, каким она мне это сказала, какой это был тон! Он был волнительно-нежно-мурлыкающий! Я почувствовал, как сердце мое забилось еще быстрей и аритмичнее. В несколько прыжков я догнал Карлоту, как раз возле самой расщелины. Она стояла на краю и не решалась прыгать. Я, не задумываясь, перескочил на другую сторону и, положив гитару в сторону, сказал:
– Прыгай, я тебя поймаю!
Она будто бы вспорхнула мне навстречу, и я ее поймал. И сделал это сверхудачно! Она прикоснулась ко мне всем телом, а ее руки оказались у меня на плечах. Так и не дав ей дотронуться ногами земли, я замер, прижимая ее тело к себе все крепче и крепче. Даже в темноте я отчетливо видел широко открытые блестящие глаза и обрамленное пышными, распустившимися волосами лицо. И губы! Полуоткрытые, манящие, зовущие к себе губы! И я их поцеловал! В тот же миг мои глаза заволоклись туманом, в ушах раздался набатный звон, а голову заполнил такой сладостный и неистовый дурман, что я от всех этих удовольствий даже пошатнулся, и мы чуть не упали. Пришлось опустить Карлоту, и при этом наш поцелуй непроизвольно прекратился. Я судорожно несколько раз втянул в себя воздух, пытаясь одновременно унять непонятную дрожь в руках и коленках. Девушка замерла в моих объятьях, будто чего-то ожидая, а я, только сейчас почувствовав запах ее волос, прижался к ним щекой, и на меня нахлынула новая волна истомного блаженства, которого я не испытывал никогда ранее в жизни. Неожиданно тело в моих объятиях встрепенулось и напряглось.
– Там кто-то есть! – тихо прошептала Карлота мне в самое ухо. Я резко повернул голову и действительно увидел в тени скалы два огонька от прикуренных сигарет. Там кто-то сидел и наблюдал за нашим первым поцелуем! И они даже не прятались. Вот огонек одной из сигарет описал плавную дугу и упал в воду, а из-под скалы раздался негромкий мужской смешок. Услышав, как я прокашлялся, Карлота схватила меня за руку:
– Идем отсюда! Может, мы кому-то мешаем?
А действительно! Скорей всего там сидит какая-нибудь парочка и от души радуется за нас, ведь вряд ли они нам завидуют или, что еще хуже, насмехаются. Увлекаемый за руку, я сделал шаг и чуть не наступил на гитару. Если бы не это, мы бы ее наверняка забыли. Я улыбнулся, поднимая шестиструнную: «Ну, еще бы! Теперь я точно знаю, что такое «потерять голову»!
Мы быстро прошли оставшуюся часть берега, хоть мне и страшно этого не хотелось. Но Карлота тянула так настойчиво, что я был не в силах ей противиться. Только когда мы подошли к калитке, она остановилась и спросила:
– Ты что, целовался первый раз в жизни?
Я хоть и смутился от ее вопроса, ответил без тени сомнения:
– Да! Первый раз! – увидев, как она в недоверии склонила голову набок, объяснил: – Те поцелуи, что были раньше, о них даже не стоит вспоминать – это были не настоящие.
Видимо, удовлетворенная моим ответом, Карлота повернулась и ловко проскользнула в полуоткрытую калитку. За ней было уже совершенно светло от ламп, светящих со двора, но что было делать? Не торчать же здесь, даже не попрощавшись! Пришлось и мне подняться за ней по дорожке. Девушка ждала возле самой двери, и стало понятно, что моя мечта поцеловаться вновь пока неосуществима. Но попытку я все-таки сделал:
– Я думал, мы еще хоть немножко прогуляемся.
– Уже все спят! – Карлота приложила палец к губам. – Не шуми! Приходи завтра с утра, пойдем купаться, – увидев мое разочарование и поникший вид, улыбнулась: – Или ты завтра занят и не придешь?
– Конечно, приду! – выпалил я чересчур быстро. – Но… – я не знал, как мне высказать все, что думаю, и вдруг, сообразив, в ужасе воскликнул: – Но ведь до завтра – целая ночь!
– Вот и хорошо! – она говорила тоном учительницы. – Отдохнешь, наберешься сил, – и лукаво добавила: – Остынешь!
