– Да нет, что… ты! – засмеялся я. – Вот когда напишу танго, оно станет известным, то тогда… может быть… А пока… – я протянул руку ладонью кверху. – Я простой и открытый. Особенно для друзей детства. – Фернандо хлопнул своей пятерней по моей руке и пригрозил:
– Ну, смотри! А то устроим тебе темную!
– Это с кем же? С ней, что ли? – я кивнул на показавшуюся на террасе Карлоту.
– Найдем, с кем! – он воровато оглянулся. – Здесь вокруг полно других «друзей детства», накостыляем, будь здоров! И без женщин желающих много.
– На что идет набор желающих? – поинтересовалась Карлота, услышав последнюю фразу из нашего разговора.
– Меня бить собираются, – ответил я как можно жалобнее, всем своим видом выпрашивая чью-нибудь защиту.
– Да, дело нужное! Я бы даже сказала – необходимое! – соглашательским тоном вынесла приговор Карлота. – Единственное, что меня возмущает, так это: почему «без женщин»? Почему ущемляются их права? Где справедливость? Я буду жаловаться! На ближайшем семейном совете (когда приедет мама) я вынесу этот вопрос на рассмотрение. Какие все-таки мужчины коварные типы: как что-нибудь плохое, так женщинам можно; а как что-то хорошее и полезное для общества, так «без женщин»!
Мы слушали ее оба и улыбались: я – с глуповатым восхищением, а ее отец – с умильной гордостью. Она оглядела нас надменным взором и добавила, уходя в дом:
– Я открыла несколько разных банок консервов, и их содержимое уже греется в микронде, будет готово минут через пять. А вы поставьте на стол тарелки, вилки и хлеб, – и скрылась в густой тени внутреннего коридора. Но я успел крикнуть ей вслед:
– Ради пользы обществу – я согласен! Когда состоится показательное избиение?
– Бедненький! – донеслось из глубины дома. – Под старость лет он так к этому привык, что даже стало нравиться!
Мы с ее отцом переглянулись и одобрительно засмеялись.
– Она у меня такая! Себя в обиду не даст!
– Да кто ее обидеть-то собирается? – возразил я.
– Это тебе просто повезло, – доверительно начал Фернандо. – Ну, там, в автобусе. У нее с детства была вредная привычка грызть ногти, и я всегда с этим боролся. И почти отучил! Даже не помню, когда она в последний раз это делала. А там забылась, и ты ее ловко подколол. Молодец! Это ее и вывело немного из себя. А так она попикироваться мастак, любит поспорить и разыграть любого. Один момент! – он быстро вошел в дом и через минуту вышел с тремя стаканами, тарелками, вилками, хлебом и огромной бутылью вина. Все это выложив на стол, расположенный с краю двора, под навесом, продолжил: – От нее почти все ее друзья в шоке, не выдерживают долго ее шуток и насмехательств, вернее, не понимают всего ее юмора и веселости и быстро обижаются.
– Так им и надо! – высказал я свое мнение. – Не понимают шуток – им же хуже. А как ее жених? Или она его щадит?
– Даже сам не пойму, – признался Фернандо. – Она над ним издевается, как только хочет, а он в ответ только молчит и улыбается. Может, этим он ей и нравится?
– А может, он просто дебил? – высказал я свое предположение.
– Не могу судить с уверенностью: видел всего пару раз. Да шут с ним! Давай присаживайся! Такого вина, как у меня, ты наверняка еще не пробовал! – сам сел первым, лицом к морю и принялся откупоривать бутылку с вином.
Я же, в ожидании Карлоты, сел лицом к дому, не желая лишний раз пропустить ее выход. И когда она появилась с высоким блюдом чего-то парующего в руках, у меня внутри все как-то приятно сжалось и замерло, ладони мои вспотели, а дыхание почему-то сперло. За это время она успела переодеться и выглядела прямо-таки потрясно. На ней был короткий розовый сарафан, смело открывающий ее литые стройные ножки. Плечи тоже были открыты: на них были только две узенькие полосочки ткани. Волосы она собрала пучком в большой, пышный хвост, глаза были широко открыты и смотрели вызывающе-весело.
– За целую ночь я сама зверски проголодалась. Ведь почти ничего не ела, – она поставила миску на стол. – Ну, если не считать какого-то чая из каких-то трав.
В горле у меня почему-то было сухо, и, не говоря ни слова, я просто отодвинулся вправо, жестом показывая на освободившееся возле меня место. Но Карлота этого не заметила или, может, сделала вид, что не заметила, и уселась напротив, потеснив своего отца и заставив подвинуться.
– Завтрак я приготовила, а обед, папа, ты делаешь!
– Приготовила?! – Фернандо с подозрением присматривался к содержимому блюда. Крупные куски мяса и чориса были смешаны там с картошкой, фасолью и еще несколькими составляющими, и все это плавало в густом томатном соусе. Он принюхался:
– Правда, пахнет все неплохо и, думаю, с вином пойдет за милую душу. Но! В обед я тоже сделаю что-нибудь подобное, попроще.
– Что хочешь! – согласилась его дочь, раскладывая половником пищу нам на тарелки. – Главное – чтобы было вкусно и побольше салата.
– Еще бы! – Фернандо ловко наполнил стаканы. – Салат я тоже люблю, – неожиданно он, глянув мне за спину, сдвинул брови, спрятал улыбку и проворчал, как бы про себя, но довольно громко: – О! Сунет, старый чертяка!
– Тоже мне, молодой нашелся! – раздалось справа, сзади меня. Я оглянулся и увидел высокого стройного мужчину, уже в летах, но крепкого, загорелого и с черной курчавой бородкой. В его прищуренных глазах было столько лукавства и веселости, что он мне сразу понравился и вызвал к себе симпатию. Мужчина подошел к забору со стороны своего сада, как раз возле стола и, уперев руки в бока, поздоровался:
– Доброе утро!
– Доброе утро, дядя Игнасио! – радостно отозвалась Карлота, перекрыв наши приветствия своим громким мелодичным голосом.
– Что ж ты, красавица, жениха привезла, а со мной не знакомишь? – он пристально оглядывал меня с ног до головы. – Хорош парень, внешне, по крайней мере!
– Да нет, дядя Игнасио! – почему-то смутилась девушка. – Это просто попутчик, мы в автобусе с ним ехали.
– А-а! – разочарованно протянул сосед. – А по какому поводу тогда пир с самого утра?
– Да ты все равно не поймешь! – проворчал Фернандо.
– Будь добр, сжалься! Объясни – может, и пойму! – заискивающим голосом запричитал Игнасио. – Может, и я когда-нибудь стану таким же «умным», как ты? – и добавил вполголоса, в сторону: – Не дай, господи, такого счастья!
Не обращая внимания на последние слова своего соседа, Фернандо, вздохнув, начал:
– Видишь ли, мой друг Андре, – он показал в мою сторону. Его сосед протянул мне руку через забор, и я, привстав, обменялся с ним рукопожатием, ответив на его короткое: «Игнасио!», словами: «Очень приятно, Андре!» – Начинающий, но уже подающий надежды автор песен. К тому же сам их и исполняет. Да! – он жестом руки остановил мои попытки возразить. – И вот он приехал к нам, чтобы почерпнуть творческого вдохновения для написания новых произведений. А где это можно сделать? – он показал руками вокруг себя. – Да только здесь! В одном из самых очаровательных уголков Галисии.
