Электронный ассистент также заменял собой функцию голосового управления компьютером. Программа предоставляла возможность выбора из сотен шаблонов с последующей настройкой по своему усмотрению. Я остановился на Максе Хедруме — «якобы компьютерном» персонаже известного телешоу конца восьмидесятых годов, культового киберпанк-сериала и набора рекламных роликов «Кока-колы».
— Доброе утро, Макс, — вяло отозвался я.
— Скорее добрый вечер, Румпельштильцхен. Сейчас девятнадцать часов восемнадцать минут по с-с-стандарт-ному времени OASISa, среда, т-т-тринадцатое декабря.
Небольшое заикание было запрограммировано специально, для большего сходства с оригинальным персонажем. В середине восьмидесятых, когда Макс был придуман, допотопным компьютерам не хватало мощности для создания более или менее реалистичной модели человека, так что в роли «электронного диктора» выступал тщательно загримированный живой актер — блистательный Мэтт Фрюэр.
Но мой Макс, улыбающийся сейчас с монитора, и правда был программой — с самым продвинутым искусственным интеллектом и лучшей системой распознавания голоса из всего представленного на рынке. Я пользовался кастомизированной версией продукта «Макс Хедрум 3.4» уже несколько недель. До него было компьютерное воплощение актрисы Эрин Грей (из «Бака Роджерса» и ситкома «Серебряные ложки»), но она слишком сильно меня отвлекала, так что я заменил ее на Макса. Временами он меня бесил, но при этом всегда умел рассмешить. В общем, ему прекрасно удавалось скрасить мое одиночество.
Я проковылял в туалетный отсек, чтобы отлить, а Макс продолжал болтать с маленького экранчика над зеркалом.
— Не льсти себе, п-п-подойди п-п-поближе!
— Придумай чего поновее, — буркнул я. — Новости есть?
— Все как обычно. Войны, бунты, голод. Ничего интересного.
— Сообщения?
Макс закатил глаза.
— Ну, пришло несколько. Но мы оба понимаем, что ты спрашиваешь не о них. Так что нет, герой-любовник, от Артемиды ничего не было.
— Я уже предупреждал тебя, Макс. Еще раз меня так назовешь, удалю.
— Надо же, к-к-какие мы нежные.
— Удалю на хрен, Макс. Честное слово. Будешь нарываться, заменю тебя на Уилму Диринг
[11]
. Или на голос Меджел Баррет
[12]
.
Макс надул губы и отвернулся лицом к виртуальной стене, представляющей собой набор разноцветных линий. Он всегда надо мной прикалывался, язвил и осыпал насмешками — такова была его программа. На самом деле мне нравилось с ним пререкаться — это напоминало мне о наших дружеских перепалках с Эйчем. А я очень скучал по Эйчу.
Мой взгляд упал на зеркало, и мне совсем не понравилось то, что я там увидел. Поэтому я предпочел доделать свои дела с закрытыми глазами, прикидывая (уже не в первый раз), не закрасить ли зеркало черной краской заодно с окном.
Первый час после пробуждения был для меня самой неприятной частью дня, потому что его приходилось проводить в реальности — заниматься гигиеной и физическими упражнениями. Все в этот час шло вразрез с моей привычной жизнью — настоящей жизнью в OASISe, — и как же меня это бесило! Тесная квартирка, собственное отражение в зеркале, система погружения в OASIS — все это служило жестоким напоминанием о том, что на самом деле я провожу свои дни в несуществующем мире.
— Убрать кресло, — распорядился я, выйдя из туалетного отсека.
Кресло снова приняло плоский вид, встало вертикально и отъехало к стене, освободив большое пустое пространство. Я нацепил визор, загрузил автономную симуляцию «Качалка» и оказался в большом фитнес-центре, уставленном тренажерами, — каждый из них превосходно имитировался тактильным костюмом. Я приступил к своей ежедневной тренировке — приседания, упражнения на пресс, отжимания, аэробные и силовые нагрузки. Макс время от времени подбадривал меня возгласами: «Не халявим! Выше ноги! Работай, слабак!»
Прежде моя физическая активность ограничивалась OASISом — я носился по своей беговой площадке среди нарисованных пейзажей, иногда ввязываясь в рукопашный бой, но большую часть времени все-таки сидел на заду в тактильном кресле. К тому же у меня была привычка заедать депрессию. А поскольку из депрессии я не вылезал, то начал толстеть как на дрожжах. Я и до разрыва с АртЗмидой пребывал не в лучшей физической форме, а уж после передо мной замаячила реальная перспектива не влезть в кресло. Тактильный костюм размера XL уже чуть не трещал по швам, так что я оказался перед выбором — либо покупать новое оборудование из серии «Весомый аргумент», либо взять себя в руки и начать худеть.
В мои планы не входило подыхать от ожирения до того, как я найду пасхальное яйцо, так что я решил пойти на радикальные меры — активировал функцию контроля физической формы с ограничением доступа в OASIS. И почти тут же об этом пожалел.
С этого момента компьютер начал отслеживать мои физиологические показатели и вести подсчет сожженных калорий. Если нагрузка признавалась недостаточной, выйти в OASIS я не мог — то есть не мог работать, продолжать поиски яйца и вообще жить своей нормальной жизнью. Включенную блокировку нельзя было снять в течение двух месяцев. К тому же действие программы было привязано не к консоли, а к моему аккаунту в OASISe, то есть я не мог обойти ее, купив новую консоль или воспользовавшись услугами OASIS-кафе. Так что, хочешь не хочешь, а возьмешься за гантели. Как выяснилось, под угрозой изгнания из виртуального мира я могу горы свернуть.
Программа также следила за моей диетой и считала полученные калории. Каждый день она предлагала мне на выбор меню здоровых низкокалорийных блюд и заказывала их доставку. Поскольку я никогда не выходил за порог, ускользнуть от недреманного ока садистской программы было невозможно. Конечно, никто не мешал мне самостоятельно заказать еду любой степени калорийности, но тогда приходилось бы впахивать в качалке еще больше.
В общем, метод оказался жестокий, но эффективный. Лишние килограммы начали потихоньку таять, и за несколько месяцев я привел себя почти в идеальную физическую форму. Впервые в жизни я мог похвастаться плоским животом и даже мускулами. Сил значительно прибавилось, и болеть я стал гораздо реже. В общем, когда у меня появилась возможность отключить фитнес-программу, я этого делать не стал и дальше начинал каждый день с физических упражнений.
Покончив с силовыми нагрузками, я вскочил на беговую площадку.
— Начать утреннюю пробежку, — скомандовал я Максу. — Маршрут «Биврёст».
Тренажерный зал исчез. Теперь я стоял на полупрозрачной ленте, зависшей в космическом пространстве среди звезд и туманностей. Я побежал по ней среди огромных планет, опоясанных кольцами или окруженных разноцветными спутниками. Лента вилась передо мной, то уходя вверх, то ныряя вниз, то закручиваясь в спираль. Невидимый барьер не давал мне шагнуть с ее края и сорваться в звездную бездну. «Биврёст» также представлял собой автономную симуляцию — один из нескольких сотен маршрутов, сохраненных на жестком диске моей консоли.
