Джиордино вспомнил сейчас те замечательные денечки, когда был еще школьником, когда вместе с Питтом они гоняли на велосипедах по тихим улочкам Ньюпорт-Бич в Калифорнии. Никто не знал так хорошо Дирка Питта, как он, Джиордино, впрочем, никто и не мог так хорошо знать его, включая женщин, с которыми в разное время Питт оказывался близок. В некотором смысле можно было сказать, что у Питта под телесной оболочкой заключены две личины, две различные сущности, напрямую не связанные одна с другой. Один Дирк Питт был конгениальный, редко поступающийся здравым смыслом, веселый, бесхитростный парень, который был готов по первому зову прийти на помощь и одарить своей дружбой первого встречного. Но был и совершенно иной Дирк Питт — этакая расчетливая бездушная машина, которая практически никогда не допускала ошибок; этот другой Питт часто уходил в себя настолько, что все остальные вообще переставали для него что-нибудь значить. Если даже и существовала между двумя этими сущностями некая дверца, Джиордино не умел раскрыть ее.
Джиордино переключил свое внимание на показание глубиномера. Стрелка показывала тысячу двести футов.
Как только на циферблате стрелка перевалила за отметку две тысячи футов, последние проблески темной синевы исчезли, и теперь за иллюминаторами наступила плотная, неприступная, непроницаемая ночь. Заглядывая в нижний иллюминатор, Джиордино видел одну только черноту. Нажав кнопку включения прожекторов, он осветил ближайшую к дну лодки часть воды. Прожектора как бы образовывали в этом царстве темноты мутную светлую дорожку, спускаться вдоль которой было все-таки приятнее.
— Ты сам что думаешь, сумеем мы отыскать «Титаник» или нет? — спросил он.
— В том случае, если компьютер просчитал верно, «Титаник» лежит в радиусе нескольких миль от точки погружения. Сэндекер принес расчеты, из них следует, что если в точке затопления нарисовать вершину конуса, то угол в сто десять градусов и даст нам район исследования. А центр искомой окружности в тысяче трехстах ярдах на юго-восток от места, где был найден корнет.
— Лихо подсчитали, ничего не скажешь! — Джиордино покрутил головой. — Иначе говоря, если по шкале сложности на одном полюсе отметить поиски срезанного ногтя в песках Кони-Айленда, на другом — поиски яйца какого-нибудь, я не знаю, какого-нибудь долгоносика на хлопковом поле, то наша задача по той же шкале окажется примерно посредине, между тем и тем.
— Слушай, как же я терпеть не могу таких вот разговоров, — сказал Ганн. — Тебя послушаешь, потом весь День ходишь с паршивым настроением.
— Есть такой способ, — откликнулся со своего места Питт. — Если пришло паршивое настроение, не замечай. Вообще не обращай на него внимания, и настроение уйдет само, — довольный своей шуткой, Питт первым рассмеялся.
Джиордино, не желая прослыть занудой, тоже улыбнулся, но больше для того, чтобы поддержать компанию.
Вид по ту сторону иллюминатора не располагал к веселью.
— Меня на следующей остановке высади, ладно? — поддержал он шутливый тон.
— Сначала тебе найдем девочку, — с нарочитой серьезностью ответил Питт и показал рукой на светящееся табло часов. — Смотри, сейчас без двадцати минут семь. Если чуть поспешим, что в наших силах, будем на «Титанике» до двенадцати, иначе говоря, успеем на ленч.
— Имела место быть изысканная шутка, — прокомментировал вслух Джиордино.
— Шутка жить не помешает, — сказал Ганн. Закончив фиксацию одной из внешних камер, Ганн нажал на кнопку. В мгновение за стеклом иллюминатора блеснула ярчайшая вспышка, в свете которой, как на фотоснимке, вдруг обозначились мириады крупиц океанского планктона, висевшего на этой глубине как своего рода водная пыль.
Еще через сорок минут «Си-Слаг» опустилась на очередные десять тысяч футов. Питт связался с кораблем сопровождения «Модок» и сообщил давление и температуру воды за бортом. Температура составляла тридцать пять градусов.
На этих глубинах не слишком много встречалось живности, и потому подводники с таким интересом прилипли к иллюминатору, когда из толщи воды вдруг соткался и уставился на них снаружи маленький, неприятного вида, морской черт. Крошечный светлый шарик, росший из головы морского черта, светился, как одинокий маяк.
На глубине в двенадцать тысяч триста семьдесят пять футов наконец они смогли увидеть дно. Было такое странное чувство, словно субмарина в какой-то момент прекратила спуск и океанский ландшафт тогда двинулся ей навстречу.
Питт привел в действие тяговые двигатели и таким образом выровнял субмарину сообразно наклону дна. Остановив погружение, он двинул лодку вдоль поверхности, которая в этом районе была покрыта неяркой красноватого отлива глиной, похожей на выцветший ковер.
Океанскую неподвижную тишину наполнил звук работающих на «Си-Слаг» электромоторов. Сначала Питту было непросто адаптироваться к донному рельефу, где за подъемами следовали провалы, а весь ландшафт как бы копировал водную поверхность. Океанское дно напоминало двухмерную, плоскостную картину: ничто не указывало на наличие третьего измерения. Насколько хватало мощности прожекторов, тянулась одна только разноокрашенная плоскость.
Никакой жизни в иллюминатор нельзя было увидеть. Хотя внимательный наблюдатель без труда замечал ее признаки, указывающие, что и здесь есть жизнь. По всему обозримому участку дна зигзагами, каракулями и вообще черт знает как расходились следы, оставленные здешними обитателями. Могло показаться, что эти следы оставлены недавно, только что, однако в таких вопросах взгляду доверять было ни в коем случае нельзя. Море обманчиво, океан обманчив вдвойне. Тем более на таких глубинах. Следы, оставленные глубоководными морскими пауками, морскими огурцами и звездами в равной степени могли выглядеть свеженькими независимо от того, были ли оставлены только что или сотни лет тому назад. Специфика отложений на таких глубинах заключается в том, что при незначительности флоры и фауны за тысячу лет не всегда скапливается какой-нибудь сантиметр остаточного грунта, образуемый умершими организмами.
— Смотри, какая тут красавица! — сказал Джиордино, указывая пальцем.
Питт проследил за рукой коллеги и разглядел в толще воды некое странное черно-синее существо, этакий гибрид цветка и осьминога. У него были восемь своего рода щупальцев, напоминавших перепончатые лапы утки. Двумя огромными глазищами, которые составляли едва не треть всего тела, существо уставилось на «Си-Слаг» идиотическим тяжелым взглядом.
— Эта штуковина называется глубоководным вампиром, — голосом конферансье объявил Ганн.
— Спроси, она родом случайно не из Трансильвании, — Джиордино усмехнулся собственной, как ему представлялось, шутке.
— Честно говоря, — сказал ему Питт, — эта штука за стеклом очень напоминает твою подружку.
— Ту, которая плоская, как селедка, что ли? — уточнил Ганн.
— Ты ее тоже видел?
— Если уж завидно, так хоть не показывайте вида, — огрызнулся Джиордино. — Она от меня без ума, ее папаша торгует спиртным.
