Книга Шторм в Гавани Ветров, страница 16. Автор книги Джордж Мартин, Лиза Таттл

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Шторм в Гавани Ветров»

Cтраница 16

Все прибывшие уже собрались в зале, и по приказу Правителя Большого Эмберли загремели церемониальные барабаны – сигнал к началу Совета.

– Нам пора, – сказала Марис.

Баррион кивнул. Как бескрылого его не допустили на Совет. Он еще раз крепко сжал ее плечо, подхватил свою гитару и медленно пошел вниз по ступеням. Марис, Колль и Доррель торопливо прошли в зал.

Внизу посреди зала – огромной каменной ямы, окаймленной факелами, – стоял длинный стол. Летатели разместились полукругом на грубых каменных скамьях, поднимающихся ряд за рядом к самому потолку. За столом в центре сидел Джемис-старший – худой морщинистый старик. Хотя он уже много лет назад передал свои крылья, его опыт и мнение ценили до сих пор, и, чтобы председательствовать на Совете, ему пришлось проделать долгий путь морем. По обе стороны от него сидели единственные нелетатели, допущенные на Совет: смуглолицый Правитель Большого Эмберли и дородный Правитель Малого. Корм занимал четвертое кресло справа от председателя. Пятое кресло слева пустовало.

Марис подошла к пустому креслу, а Колль и Доррель поднялись по ступеням к своим местам. Снова зазвучал барабан – на этот раз призыв к тишине. Пока Совет успокаивался, Марис обвела взглядом зал. Колль нашел место на самом верху среди еще не доросшей до крыльев молодежи. Многие из них прибыли сюда с ближайших островов на лодках, чтобы своими глазами увидеть, как делается история. Естественно, они, как и Колль, не допускались к обсуждению. И конечно же, они не обращали на Колля никакого внимания: рвущиеся в небо не могут понять человека, который добровольно отказался от крыльев. Марис догадывалась, как одиноко и неуютно он чувствует себя там.

Наконец барабан смолк. Джемис-старший поднялся, и под сводами зала раздался его глубокий голос:

– Это первый Совет летателей на памяти каждого из нас. Большинство уже знают причину собрания. Правила его просты. Первым выступит Корм, поскольку он созвал нас. Затем Марис, которую он обвиняет, ответит ему. А потом любой, кто захочет, может сказать свое слово. Я только прошу вас говорить громко и называть свое имя перед выступлением, поскольку многие из нас не знакомы друг с другом.

В зале воцарилась тишина. Со своего места поднялся Корм.

– Я по праву летателя созвал этот Совет, – начал он громко и уверенно, – потому что было совершено преступление, которое касается всех нас, каждого летателя. Решение собрания определит наше будущее, как и решения всех предыдущих Советов. Вы только представьте, что было бы с этим миром, если бы наши отцы и матери допустили войны в воздухе. Не возникло бы братства летателей, потому что мы погрязли бы в мелких междоусобных спорах, вместо того чтобы, пренебрегая всеми разногласиями, хранить мир.

Он продолжал в том же духе, рисуя перед собравшимися картину опустошения в случае необдуманных решений Совета.

«Корм – хороший оратор, он умеет создавать зримые образы не хуже Барриона», – подумала Марис, но тут же усилием воли стряхнула с себя оцепенение, навеянное его речью, и задумалась, как лучше ответить.

– Сегодняшняя проблема столь же серьезна, – продолжал Корм. – Ваше решение повлияет не только на судьбу одного человека, которому вы, возможно, сочувствуете, но и на судьбы наших детей на многие поколения вперед. Помните об этом, слушая сегодняшние споры.

Корм оглянулся вокруг, и хотя его горящий взгляд не коснулся Марис, она все же почувствовала себя неуютно.

– Марис с Малого Эмберли украла крылья. Я полагаю, все знакомы с фактами… – Тут Корм пустился в подробный пересказ событий от рождения Марис до инцидента на берегу. – …И тогда был найден новый владелец крыльев. Но еще до того, как Девин с Гаворы – он сегодня находится среди нас – прибыл за крыльями, Марис выкрала их и сбежала. И это еще не все. Воровство постыдно само по себе, но не является основанием для созыва Совета. Марис знала, что ей не на что надеяться. Она украла крылья не для того, чтобы с ними бежать, а в знак протеста против наших самых важных традиций. Она выступает против самих основ нашего общества. Она оспаривает право на крылья, а это грозит нам полным беспорядком. И если мы не выразим нашего неодобрения предельно ясно и не осудим ее на этом историческом Совете, со временем факты могут приобрести совсем другую окраску. Марис будут помнить как смелую бунтовщицу, а не как воровку, каковой она является.

Марис вздрогнула. Воровка… Неужели это о ней?

– У нее есть друзья среди певцов, которые не прочь высмеять нас в песнях, написанных в ее честь, – гремел Корм.

Марис вспомнила слова Барриона: «Я скорее изображу нас героями». Она отыскала глазами Колля. Он сидел гордо выпрямившись, с легкой улыбкой на губах. Певцы и в самом деле обладают реальной силой, если только они хороши.

– …И поэтому наш долг – самым суровым образом осудить ее действия, – заключил Корм, потом повернулся к ней и торжественно произнес: – Марис, я обвиняю тебя в краже крыльев и призываю всех летателей Гавани Ветров объявить тебя вне закона и поклясться, что никто не приземлится на остров, который тебя примет.

Он сел. Наступило гнетущее молчание. Марис только сейчас поняла, как сильно она задела Корма. Ей и в голову не приходило, что дойдет до такого… Не просто отобрать у нее крылья, а лишить ее самой жизни, изгнав на какую-нибудь безлюдную скалу далеко в море…

– Марис, – мягко проговорил Джемис. – Твоя очередь. Ты ответишь Корму?

Она медленно поднялась на ноги, с сожалением подумав о том, как ей недостает той мощи, которой обладают певцы, той уверенности в голосе, с которой только что выступил Корм.

– Я не отказываюсь от кражи крыльев, – начала она, глядя на море чужих лиц. Вопреки ожиданиям голос ее прозвучал достаточно твердо. – Я взяла крылья от отчаяния, это был мой единственный шанс. Плыть лодкой – слишком долго, и никто на Эмберли не желал мне помочь. Я хотела добраться до летателя, который созвал бы Совет. Как только я достигла цели, я сдала крылья и могу это доказать. – Она взглянула на Джемиса. Тот кивнул.

Доррель поднялся со своего места в середине зала.

– Доррель с Лауса, – произнес он громко. – Я подтверждаю слова Марис. Как только она нашла меня, она сдала крылья и с тех пор к ним не прикасалась. Я не считаю это кражей.

Послышались одобрительные возгласы. Семью Дорреля знали и уважали, его слово ценили. Марис одержала маленькую победу и теперь продолжала более уверенным голосом:

– Я хотела созвать Совет по причине, которая, я считаю, очень важна для всех нас и для нашего будущего. Но Корм меня опередил…

По губам Марис невольно скользнула усмешка сожаления, и несколько незнакомых ей летателей улыбнулись. Что это: недоверие? презрение? Или поддержка, одобрение? Усилием воли Марис расцепила пальцы и опустила руки вниз. Никто не должен видеть ее волнения.

– Корм говорил, что я выступаю против традиций, – продолжала Марис, – и это правда. Он утверждает, что это ужасно, но не говорит, почему и зачем нужно хранить традиции. Только потому, что так было всегда, вовсе не означает, что перемены невозможны или нежелательны. Разве люди летали на родных планетах Звездоплавателей? Но значит ли это, что не летать лучше? Птица-даубер, если ее ткнуть клювом в землю, так и будет двигаться, не поднимая головы, пока не свалится с какого-нибудь обрыва. Зачем же нам, людям, слепо идти все время одной и той же дорогой?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация