— Ну же, — подбодрила Салли. — Не знаю, как насчет тебя, а я еще не прополоскала горло от подземной грязи.
— Ладно, ладно! Но это не значит, что мы подруги!
— Договорились.
— Я вообще не из тех, кто легко привязывается, — добавила Ангва.
— Да-да. Я вижу.
Ваймс сидел и смотрел в записную книжку. Он записал и обвел слова «говорящий куб».
Краем уха он слышал привычный шум Ярда — сутолоку во дворе старой лимонадной фабрики, где вновь собирались добровольцы, просто на всякий случай, грохот полицейского фургона, слитный гул голосов с нижнего этажа…
Немного подумав, он записал «старый колодец» и тоже обвел.
Он воровал сливы в садах Эмпирического Полумесяца вместе с другими мальчишками. Половина домов пустовала, и никто не гонял воришек. Да, они действительно видели там колодец, но он и тогда уже был засыпан мусором, а сверху порос травой. Они наткнулись на кирпичную кладку только потому, что искали камни, чтобы сбивать сливы.
Значит, что-то лежало прямо на дне — там, куда направлялись гномы. Оно оказалось в колодце пятьдесят или шестьдесят лет назад…
Даже сорок лет назад в Анк-Морпорке редко попадались гномы, и они были не настолько богаты и влиятельны, чтобы приобрести куб. Это были работяги, искавшие лучшей жизни (хотя бы в перспективе). Кто мог выбросить говорящую коробочку, которая стоит гору золота? Этот тип, должно быть, совсем сошел с ума…
Ваймс неподвижно сидел, глядя на собственные каракули. Где-то вдалеке Детрит выкрикивал команды.
Ваймс чувствовал себя как человек, который переходит реку вброд по камням. Он добрался почти до середины, но следующий камень слишком далеко, и до него можно достать лишь ценой нешуточных усилий. В любом случае он уже занес одну ногу, и теперь предстояло либо наступить, либо упасть…
Он написал «Методия Плут» и несколько раз обвел слова, продавливая карандашом дешевую бумагу.
Должно быть, Плут побывал в Кумской долине. Предположим, там он нашел куб, бог весть как. Например, эта штука просто валялась на земле. Так или иначе, Плут принес ее домой. Он написал свою картину и сошел с ума — а в промежутке между этими двумя событиями куб заговорил…
Ваймс написал «ключевое слово» и обвел кружком — так сильно, что карандаш сломался.
Что, если Плут не мог найти нужное слово, чтобы заставить куб замолчать? И тогда он бросил его в колодец…
Ваймс начал писать сломанным карандашом: «Жил ли Плут в Эмпирическом Полумесяце?», но сдался и попытался просто запомнить.
…потом Плут умер, потом написали эту проклятую книгу. Сначала она не пошла, но недавно ее переиздали, и… да, теперь в городе множество гномов. Некоторые из них прочли книгу и каким-то образом поняли, что секрет в упомянутом кубе. Они решили его найти. Но как? Черт возьми. Разве в книге не сказано, что секрет Кумской долины — в картине? Ну ладно. Может быть, Плут каким-то образом указал на полотне местонахождение куба? Ну и что? Что плохого могла сказать эта штуковина, чтобы убивать бедолаг, услышавших ее?
«По-моему, я ошибаюсь. Это не моя коровка. Это овца с вилами. К сожалению, она еще и крякает».
Ваймс, окончательно запутавшись, расхаживал по кабинету. Наконец он почувствовал, что напал на некий след. Но куда он вел?
«Как обернулись бы события, будь у нас доказательство, что, скажем, гномы первыми напали на троллей из засады? Не случилось бы ничего такого, чего уже не случалось до сих пор. Всегда можно найти оправдание, которое понравится твоим сородичам. Какая разница, что там думают враги? Доказательства не сыграют никакой роли…»
В дверь кабинета тихонько постучали. Так стучат, когда втайне надеются, что ответа не будет. Ваймс вскочил и распахнул дверь.
В коридоре стоял Э. И. Пессимал.
— Привет, Э. И., — сказал Ваймс, возвращаясь к столу и откладывая карандаш. — Заходите. Чем могу помочь? Как ваша рука?
— Э… не могли бы вы уделить мне немного времени, ваша светлость?
«Ваша светлость». На сей раз у Ваймса недостало сил возражать.
Он сел. Э. И. Пессимал так и не снял кольчуги, на которой красовался значок добровольца. Чистеньким его было уже не назвать. От удара Кирпича он как мячик пролетел через всю площадь.
— Э… — начал Э. И. Пессимал.
— Придется начать с младшего констебля, но человек с вашими способностями продвинется до сержанта меньше чем через год. И у вас будет отдельный кабинет, — сказал Ваймс.
Э. И. Пессимал закрыл глаза.
— Откуда вы знаете?..
— Вы укусили пьяного тролля. И тогда я подумал: Э. И. рожден для того, чтобы носить значок стражника. Вы всегда об этом мечтали, правда? Но были слишком маленьким, слабым и застенчивым, чтобы поступить в Стражу. Больших и сильных я найду где угодно, а сейчас мне нужны люди, которые умеют писать, не ломая карандаш. Вы станете моим помощником. Будете заниматься бумажной работой. Читать рапорты и определять, что важно, а что нет. А чтобы научиться отличать важное от неважного, придется, как минимум два раза в неделю дежурить на улицах.
По щеке Э. И. Пессимала скатилась слеза.
— Спасибо, ваша светлость, — хрипло произнес он и выпятил грудь (если можно так выразиться).
— Разумеется, сначала вам нужно закончить отчет для Ветинари, раз уж вы получили такое поручение, — добавил Ваймс. — А пока что, с вашего позволения, я займусь делами. Буду рад видеть вас в Страже, младший констебль Пессимал.
— Спасибо, ваша светлость!
— И не зовите меня «ваша светлость», — сказал Ваймс. Он ненадолго задумался и решил, что Э. И. это заслужил. Одним заходом. — Зовите меня «мистер Ваймс».
«Мы делаем успехи, — подумал он, когда радостный Э. И. Пессимал ушел. — Патрицию это не понравится, и точка, поэтому, насколько я понимаю, никакой оборотной стороны тут нет. Quis custodiet ipsos custodes, qui custodes custodient? „Кто сторожит стража, сторожащего стражников?“ Если не ошибаюсь, это переводится именно так. Ну… ваш ход, милорд».
Он снова принялся ломать голову над записями в блокноте, когда без стука отворилась дверь и вошла Сибилла с тарелкой.
— Ты слишком мало ешь, Сэм, — заявила она. — А ваша столовая — просто ужас. Сплошь жир и мучное!
— Боюсь, дорогая, именно такую еду предпочитают мужчины, — виновато ответил Ваймс.
— По крайней мере, я вычистила урну для заварки, — удовлетворенно продолжала Сибилла.
— Урну для заварки? — замогильным голосом переспросил Ваймс. Опустошить урну было все равно что стереть патину с произведения искусства.
— Да, такое ощущение, что внутри была смола. У вас здесь не так уж много приличной еды, но я все-таки сделала тебе сандвич с беконом, салатом и помидорами.
— Спасибо, дорогая. — Ваймс осторожно приподнял хлеб сломанным карандашом. С его точки зрения, салата было слишком много — то есть больше одного листка.
