— Ну, я, допустим, могу объяснить.
— Объяснить и я могу. Вопрос в том, нам оно, это объяснение, надо — или нам надо ворье за почку взять?
Он поводил чашкой под носом, вздохнул и вопросительно посмотрел на Артема. Артем думал, почти сомкнув белесые ресницы. Соболев отхлебнул, покивал и предложил:
— Артем, а может, на ты, а? Что мы как в зеркальной комнате — нас же немного по правде-то. Давай?
— Давай, — сказал Артем, чуть разжмурившись, и они отсалютовали друг другу чашками. И Артем без паузы поинтересовался:
— Денис, а ты, часом, не от Никулина?
— Кого?
— Проехали.
— Чего-нибудь еще желаете? — спросил официант.
— Нет, спасибо, — сказал Артем, что-то обдумывая. Соболев оглянулся и удивился. Фартук с логотипом был тем же, черные брови остались и даже выросли во все стороны, а остальное убийственно изменилось. Вместо молоденькой девушки у столика предупредительно, голову набок, торчал мужик средних лет — местного такого вида и с соответствующим говором.
— Нет, все нормально, спасибо, — подтвердил Соболев. — А нас же вроде девушка обслуживает?
— Да, я знаю, — сказал официант и ловко поменял пепельницу — тоже с логотипом и чистехонькую.
— Друг, мы не курим, — четко произнес Артем, глядя в стол.
— Я знаю. Извините, положено, — объяснил мужик, стрельнув глазами в сторону бара. — Приятного аппетита.
— Положено, — с уважением пробормотал в спину ему Соболев, пытаясь зацепить за хвост какое-то мутное воспоминание. Хвост был скользким и прозрачным. Артем сказал:
— Вопрос ведь не в том, что Шамайко видела там или не видела. Вопрос в том, как она сейчас сможет то, что вот тогда было, интерпретировать.
Таких оборотов от простенького дознавателя Соболев никак не ожидал. Но уточнить сумел, почти не поперхнувшись:
— И почему это вопрос?
— Потому что она не хочет пока. И не то чтобы боится — по ходу, у тетки реально с нервами фигня какая-то. Как услышит про «Потребтехнику» — в истерику. А по уму-то ей проще всех рассмотреть, что Филатов делал, и сказать: здесь все как обычно, здесь вот мы не так сделали, но не подкопаешься, а здесь четко подстава.
— Можно же найти, кто еще справится, — предположил Соболев, выцеживая из чайника последнее.
— Можно, — согласился Артем. — А сколько времени это займет? С другой стороны, отчетность, подставы, да хоть подмена документации — это все фигня, по большому счету. Тут куда серьезней вещи.
— Какие, например?
— Да разные, — отрезал Артем и вернулся к изучению скатерти.
— Артем, — осторожно сказал Соболев, отодвигая в сторону чашку. По данным Цехмайстренко, Терлеев имел склонность к необдуманным поступкам, так что следовало позаботиться о сведении тяжести последствий к минимуму. — Разрешишь откровенно?
— Ну, — буркнул Артем, не поднимая взгляда.
— Вот ты скажи, пожалуйста, — для тебя, скажем так, смысл этого дела в чем? То есть чем оно закончиться должно, чтобы ты понял, что все сделано как надо?
— Раскрытием преступления и наказанием преступников, — сказал Артем, не отрывая глаз от тощих пальцев.
— Каких-то конкретных преступников?
Артем не повелся. Поднял глаза и тяжело пояснил:
— Конкретно тех, кто совершил преступление.
— Ага, — легко согласился Соболев и все-таки уточнил: — То есть личного интереса у тебя нет?
— Денис… У тебя задача какая — меня как-то разоблачить, от дела отпихнуть, еще чего? Это можно проще сделать, без таких вот встреч. Я человек маленький, ты большой.
— Артем. Артем. При чем тут это вообще?
— Ну как при чем — ты ж курсе, что все с Юльки началось и чего у нас там с Юлькой было. Все в курсе. И это правда — у нас с Юлькой было, а у Юльки с Обезьяной не было, бред это, хрень вообще, что бы ни говорили. Вот до того — ладно, неважно. Все мне уже, блин, душу вытерли этими, бляха, вопросами, взглядами своими, сочувствиями. Даже мать Юльки — сперва-то, как на врага, гнала, все такое, а теперь… Да, у меня есть личный интерес. Но он же мне не, ну как это. Не двигает он меня в какую-то сторону от нормального расследования. Кабы двигал — думаешь, Новикова с Газизовым сидели бы и смотрели? Выпнули бы меня куда подальше. С ба-альшим удовольствием, я тебе точно говорю.
Соболев неопределенно пожал плечами. Похоже, склонность Терлеева к необдуманным действиям была преувеличена — ну или вдруг осталась в прошлом. Возможно, вместе с упомянутой Большаковой. И сменилась склонностью к обдумыванию. Во всяком случае, Терлеев после паузы спросил:
— А для тебя идеальная концовка какая?
— Концовка чего? — осведомился Соболев.
— Дела. Этого вот дела.
— Да как и у тебя — найти и наказать виновных.
— Любых?
Соболев, улыбнувшись, откинулся на спинку кресла.
— Или конкретно Глухова и этих его братков? — продолжил Артем.
Соболев привычно придал лицу выражение «Ну хвастайся же, чтоб я мог снисходительно похвалить». В голове загудели колеса.
— Ну, Забыхин там, Филатов тот же самый и так далее. Ты против них копаешь, так? Иначе смысла нет никакого. Все остальное в этом деле вашего интереса не стоит. Вы или за эту бригаду рубитесь, или против нее. Если бы за, все было бы по-другому. Короче, против, так?
Соболев важно кивнул, лихорадочно формулируя ответ, и даже придумал — но решил не торопиться. Пусть Терлеев еще чего выдаст.
Терлеев не подвел:
— А где они остановились, кстати? Ты же в курсе, да? Может, свистнешь? Нам все спокойней будет.
— Я уточню, — пообещал Соболев.
Артем кивнул и снова уставился на костяшки бледных пальцев.
Соболев осторожно спросил:
— А у вас есть уже понятии, как все с Неушевым было? Четко против него работали, с ним втемную сыграли или он подставился, а они воспользовались?
— Да все может быть, — сказал Артем неохотно. — Этих раскрутим — поймем.
— А он пока сидеть будет?
— Кто, Неушев-то? А куда он денется. Будет. А что?
— Ну как. Арест же на этой неделе должен продлеваться. Если все так резко меняется, он ведь и соскочить может.
Артем вздохнул, подцепил пальцем чашку, неровно раскрашенную кофейной пенкой, и сказал, возя донышком по скатерти:
— Так ты из-за Неушева, короче.
Соболев обругал себя и осведомился:
— А ты против?
Артем выпятил губу, подумал и сообщил:
— Да мне все равно — это ж, типа, не мое дело. По этому… сто два — сто одиннадцать,
[16]
короче, я формально не слежу совсем. Но там все вроде гладко. Так что продлят арест, не беспокойся.
