Она поставила на сиденье свой чемоданчик и откинула крышку.
Кусачкин увидел многочисленные ножницы, щипчики, пилочки…
Его замутило от страха.
Водитель поспешно выбрался из машины и улепетнул в глубину гаража. Седой тип медлил. Брюнетка задумчиво перебирала инструменты, вполголоса напевая:
— От станции «Любовь» до станции «Разлука» у нас с тобой билет, у нас с тобой билет…
Наконец она выбрала хромированные щипцы, щелкнула ими в воздухе, плотоядно облизнула губы и удовлетворенно произнесла:
— Ну, для начала подойдет…
— Мама! — взвыл Андрей и схватил седого типа за руку. — Не уходите, я все расскажу!
— Ну уж нет! — Брюнетка капризно скривила губы. — Я намерена повеселиться!
— Пожалуйста! — взмолился Андрей, вжимаясь спиной в сиденье. — Все, что вы хотите! Только пусть эта женщина уйдет!
— Извините, мадам! — Седой виновато улыбнулся. — Придется отложить развлечение. Видите, он решил говорить…
— Что значит — отложить?! — вскипела брюнетка. — Я уже настроилась… мои нервы, что, — не в счет?
— Обещаю, я отдам вам одного сибиряка. Крупный бандит, здоров, как бык, вы с ним сможете оттянуться по полной! А за сегодняшний вызов я заплачу по двойному тарифу, учитывая ваше разочарование…
— Только если по двойному! — проговорила брюнетка, захлопывая чемоданчик.
— Но вы все же пока не уезжайте, будьте поблизости… вдруг он снова заупрямится…
— Я подожду… я подожду, пупсик! — И она снова ущипнула Кусачкина за подбородок.
— Нет, я все расскажу! — заторопился Андрей. — Все, все! Ваш Волопасов — это вообще ошибка, досадный сбой моей системы… нам нужен был совсем другой человек…
— Кто именно? — задал седой уточняющий вопрос.
— Сотрудник одного научного института… институт расположен на улице Рентгена, они занимаются какими-то ядерными разработками, и там у них есть один радиоактивный изотоп, который понадобился нашим заказчикам… В институте все строго охраняется, внедрить своего человека очень трудно, но даже если внедрить — он не получит доступа к изотопу. Поэтому шеф поручил мне взять в разработку нужного человека. Сначала запугать его, заставить нервничать, поставить на постоянную прослушку его телефон, подключить наружное наблюдение — в общем, пресс по полной программе…
— А кто такой ваш шеф?
— Шеф — это страшный человек! Он не выходит из дома, но знает все обо всех… у него такие возможности — вы себе не представляете!
— Конкретнее, пожалуйста, — недовольно сказал седой.
— Он принимает заказы у самых опасных людей и организаций. Достать изотоп или какие-то секретные документы, да хоть атомную боеголовку, если найдется покупатель и сможет хорошо заплатить! И все это — не выходя из дома!
— Не выходя из дома, говорите? — седой задумался. — А кто к нему вхож?
— Ну, меня он принимает примерно раз в неделю, еще у него есть домработница, Марта Петровна, но она — настоящий монстр. Глухонемая, предана хозяину как собака…
— Значит, вы бываете у него раз в неделю? А вы смогли бы пронести к нему маленький микрофончик? Вот такой… — Седоватый вытащил из кармана бумажник, вытряхнул на ладонь крошечную черную горошину. — Пронести и незаметно где-нибудь установить…
— Нет! — Андрей замахал руками. — Об этом не может быть и речи! У шефа установлена специальная электронная аппаратура, обнаруживающая любые жучки! Он тут же засечет меня, засечет и ликвидирует…
— Жаль… — Седоватый хотел убрать микрофон, но Кусачкин вдруг уставился на фотографию, вставленную в бумажник.
— Как он похож на Феликса! Кто это?
— Мой кот, разумеется! — горделиво проговорил седоватый. — А кто такой Феликс?
— Кот шефа…
— Что, и правда похож? — В голосе седоватого зазвучал искренний интерес.
— Морда чрезвычайно похожа… правда, у вашего кота белая манишка, а Феликс черен, как ночь… и еще ваш попушистее. Особенно вот здесь, в области…
— Интересно, интересно… — проговорил седой. — А вы говорите, что, кроме вас и домработницы, к шефу никто не вхож…
Кусачкин взглянул на собеседника в полном изумлении.
— Вот что, Андрей Антонович! — Седой потер руки. — В следующий раз, когда будете у шефа — под любым предлогом откройте форточку. Где угодно, в любом помещении. И смотрите — чтобы без фокусов! Имейте в виду, наш сегодняшний разговор записывался на магнитофон, и если вы попытаетесь нас подставить — запись попадет к вашему шефу. Ну, кроме того, что я обещаю вам свидание с мадам…
Кусачкин вздрогнул и побледнел.
— Нет, только не это… я сделаю все, что вы скажете…
— И вот еще что: мне нужно, чтобы вы предотвратили убийство Артемия Волопасова. Только не надо делать вид, будто вы не знаете, кто это такой!
— Я могу запустить соответствующую информацию по своей сети…
— Нет времени! Нужно ускорить процесс. Отправим шифровку прямо в рекламную газету, через Гошу Маргариткина…
Кусачкин посмотрел на своего собеседника, удивленный его информированностью, но ничего не сказал.
— Ну-ка, быстро подготовьте текст объявления для Гоши Маргариткина!
Через пять минут текст был готов:
«Самодеятельному театральному коллективу для постановки народной драмы «Колобок» срочно требуется прялка, светец для лучины, комплект для битья баклуш и рожно, можно бывшее в употреблении».
После расшифровки получателю этого сообщения предписывалось срочно свернуть все дела и немедленно поездом отправляться во Владивосток, где ожидать следующих инструкций.
Полчаса спустя, отпустив совершенно деморализованного Кусачкина, «седой» и «мадам», то есть хорошо знакомые нам Лола и Маркиз, пили кофе в задней комнате гаража. Варил кофе их старый приятель Ухо, большой специалист по любым движущимся устройствам.
Разумеется, по страстной любви ко всякой технике, он заваривал напиток не в ручной джезве, а в навороченной немецкой кофемашине — сложном устройстве из хромированного металла, нержавеющей стали и черного пластика.
— Классная вещь, — говорил он, нажимая на ручку подачи пара. — Я вот думаю, если приделать к ней колеса и карбюратор, вполне можно выступать на «Формуле-1»…
— Ну как вам понравилась моя роль? — с вызовом спрашивала Лола у своих друзей.
— Здорово! — проговорил Маркиз, зная, что промолчать в такой ситуации смерти подобно. — Я сам испугался!
— Да, мне тоже понравилось! — вставил реплику Ухо, от которого этого не ожидали. — Похоже на Тринити из «Матрицы»…
— Фи! Тринити!.. — фыркнула Лола. — Какая пошлость! Я ориентировалась на леди Макбет! На Лукрецию Борджиа! На великих трагических персонажей мирового театрального репертуара…
