– Ты должен приходить на работу хотя бы в десять, а сейчас уже…
– Да погоди ты! – рявкнул Швыряев. – У меня тут ужасная проблема.
– Знаю я твои проблемы – напился и к бабам.
Вместо того чтобы возражать, как обычно, Артур смиренно сказал:
– Мне очень, очень нужна твоя помощь. Прямо сейчас. Ты можешь приехать?
– Куда приехать? – На том конце слышалось раздраженное сопение, готовое перерасти в очередной раскат грома.
– Ко мне домой. И это срочно.
Артур боязливо обернулся, словно труп незнакомки мог за это время встать с постели и двинуться к нему.
– Ехать к тебе домой? Ты шутишь?
– Да уж какие тут шутки… Дело серьезное.
Он отошел к окну, чтобы оказаться подальше от кровати. За окном стояло лето, и веселая синева билась в окна, будто вознамерилась перевалить через подоконник и затопить всю комнату. Внизу, во дворе, бегали и хохотали глупые дети. Они понятия не имели, что мир уже не такой, как раньше. Не такой, каким был вчера.
– У меня сегодня до вечера все распланировано.
– У меня тоже было распланировано, но теперь планы к черту. Я тебе на месте объясню, что случилось. Выезжай прямо сейчас.
Закончив разговор, Артур прижал айфон к груди и сделал глубокий выдох. Кажется, он решил проблему. Точнее, позвал на помощь того, кто сможет ее грамотно решить.
Почувствовав облегчение, Швыряев сел на подоконник и замер. Он бы с удовольствием закрыл глаза или спрятался на кухне, но боялся оставить тело без присмотра. Конечно, он не верил в оживших мертвецов, но лучше точно знать, что манекен, который еще недавно был живой девушкой, по-прежнему неподвижно лежит на кровати.
* * *
История, которую припомнил Тасе Степа Горьков, случилась два года назад. В то утро она проснулась от странных звуков: что-то шипело, стрекотало и щелкало. Было похоже, что неподалеку искрит электрический кабель. Или догорает гигантский фейерверк.
К тому же по квартире распространился неприятный запах, напомнивший Тасе о школьной практике на стройке. Она бросила взгляд на будильник – шесть утра. Накинула халат и отправилась выяснить, что происходит. Немного порыскав по квартире, Тася определила, что источник звуков и запахов находится в районе входной двери. Причем снаружи, на лестничной площадке, поскольку в коридоре ничего подозрительного не обнаружилось.
Она посмотрела в «глазок», но ничего не увидела – за дверью была космическая темнота. «Странно, – подумала Тася. – Что за фигня такая? Может, дети «глазок» жвачкой залепили?» Выходить на площадку было страшновато – мало ли что там, снаружи? Но как еще разведаешь обстановку?
Отперев оба замка, Тася повернула ручку и толкнула дверь, однако ничего не произошло, железная дверь даже не шелохнулась. Толкнула сильнее – результат был тот же. Слегка растерявшись, Тася надавила на дверь плечом, но та стояла насмерть, как русский гренадер на Бородинском поле. В отчаянии она уперлась в подлую дверь обеими руками и даже головой. Но тут же забуксовала на скользком линолеуме, съехала вниз и едва не расквасила себе нос о дверную ручку.
– Эй! – крикнула она сердито. – Кто это там?! Что случилось?
Снаружи что-то явно происходило – до ее слуха доносились негромкие голоса, и периодически раздавался тот самый странный звук, который ее разбудил. Сев на корточки, она прислушалась, но разобрать слова было невозможно. Зато противный запах становился все сильней, и Тася испугалась, что неизвестные злоумышленники решили поджечь ее квартиру или развели на лестнице костер, а ее дверь чем-то забаррикадировали. А может быть, и двери соседей.
– Эй вы, откройте немедленно! – закричала Тася во весь голос и забарабанила по двери. – Откройте, не то я вызову полицию!
Но никто не отозвался на ее отчаянный крик. Уже не на шутку перепугавшись, Тася поскакала в комнату и бросилась к окну. Распахнула его и выглянула во двор. Внизу кто-то из соседей выгуливал таксу, и Тася попыталась привлечь к себе внимание, покричав и поразмахивав руками. Но поскольку жила она на шестнадцатом этаже, размахивание никакого эффекта не дало. Даже из окон никто не высунулся. Тася завопила еще громче и чуть не сорвала горло. Хозяин таксы наконец поднял голову, несколько секунд смотрел вверх, потом выразительно покрутил пальцем у виска. Вероятно, решил, что девица на шестнадцатом этаже пьяная или сумасшедшая.
– О времена, о нравы! – воскликнула Тася и со злостью захлопнула створки.
Ее охватывали то гнев, то страх, и из-за этого она не знала, что делать. То ли сидеть тихо, то ли продолжать вопить и колотить по батареям, чтобы кто-нибудь наконец проснулся и отважился выяснить, что происходит. Впрочем, надежды на такой исход мало. Справа живет глухая бабка с таким же глухим котом, а слева сейчас так и вообще никто не живет – соседи уехали на все лето за город.
Возвратившись в коридор и еще немного побросавшись на дверь, Тася вернулась в комнату и остановилась перед будильником, который взволнованно отсчитывал секунды на комоде. Уперла руки в бока и прикусила губу. Через два часа придет машина, на которой она должна ехать в аэропорт. В аэропорту ее будет ждать Мишин, с которым у нее, возможно – почти наверняка! – начнется нечеловечески прекрасный роман. По крайней мере Тася на это надеялась. Надо же было случиться такому именно сегодня!
Тася уже решилась было позвонить в полицию или в службу спасения, но замерла с трубкой в руке. А вдруг на лестнице какая-нибудь фигня на постном масле? Вдруг дверь подпирает что-нибудь совершенно безобидное – чей-то новый холодильник, например? Или, может быть, строители оставили на лестничной площадке какие-нибудь ящики? Но уж если полиция явится, то без протоколов или других каких бумажек точно не уедет. А времени-то в обрез!
И тогда Тася позвонила Степке Горькову, который жил совсем рядом. «Только бы он был дома, – тихо молилась Тася. – Только бы был дома!»
Степа оказался дома, но обругал ее последними словами.
– Куда вставать? Куда бежать? – кричал он хриплым со сна голосом. – Ты спятила, Румянцева? Сейчас еще семи нет! Я лег час назад.
– У меня случилась катастрофа, – сказала Тася и неожиданно для себя расплакалась.
Да ведь и было из-за чего! Мишин уже, наверное, едет в аэропорт, а она… Тася представила себе Мишина в светлых джинсах, гавайке и неизменных темных очках, его сногсшибательную улыбку и длинно, с подвыванием всхлипнула.
– Таська, это ты воешь? – уже совершенно проснувшимся голосом спросил Степа. – Что с тобой случилось-то?
– У меня входная дверь не открывается-а-а-а!
– Ну, мать, ты даешь! – рассердился Степа. – Тебе не меня надо звать, а слесаря. Ты же знаешь, мои руки не приспособлены для взламывания дверей. Вот бутылку открыть я еще могу…
– Степка, я боюсь, у меня дымом воняет, кто-то снаружи ходит, шуршит и шепчется! – не желала сдаваться Тася. – И я не знаю – кто!
