— Такие мужчины слов на ветер не бросают.
— Но ведь он еще не развелся.
— Он поставил мне условие, и я согласилась на промышленный шпионаж.
— Какой еще промышленный шпионаж?
Все, что я рассказывала дальше, приводило Алексея в недоумение. Он только хмурил брови и нервно курил.
— Твой Леонид тебя совершенно не любит и не уважает, а ты не любишь его, — сделал заключение Лешка и протянул мне рюмку коньяку.
— Это неправда. — Мои глаза снова налились слезами.
— Правда. Любовь — это чистое чувство. Ты не можешь без человека жить, больше смерти боишься его потерять, а уж представить, что ему может быть плохо, — вообще невозможно. Все поступки Леонида говорят о том, что он глубоко непорядочный человек. Подкладывать любимую девушку под конкурента — это верх цинизма.
— Все не так, как ты представляешь. Я просто помогаю ему выжить в конкурентной борьбе. Нельзя так с плеча рубить, ведь ты его совсем не знаешь!
— Ни один порядочный мужчина не будет пользоваться чувствами женщины и торговать ее умом, красотой и телом. Любой мужчина — собственник, и если он действительно любит женщину, то никогда не отдаст ее во временное пользование другому. У вас с Леонидом грязные отношения, чтобы рассуждать о любви. Это не любовь, а черт знает что.
Подперев голову руками, я усмехнулась и тихо спросила:
— Послушай, откуда ты такой правильный взялся? Если ты такой умный, то почему тогда такой бедный? С таким, как ты, жить — просто караул. Нужно будет сидеть на хлебе и воде, да еще и твои нравоучения слушать. Ни одна нормальная женщина этого не выдержит.
Алексей встал и, не говоря ни слова, направился к выходу. Взявшись за дверную ручку, он посмотрел на меня крайне неодобрительно и злобно сказал:
— А ты откуда взялась такая неправильная? Давай ради него плюй на себя, спи, с кем он укажет, за решетку садись и жди годами развода. Дура!
— Сам такой!
Я хотела крикнуть Лешке вслед все, что я о нем думаю, но он громко хлопнул дверью и ушел не только из моей квартиры, но и из моей жизни. Он меня возненавидел.
Глава 11
Не знаю, как у меня хватило сил привести себя в порядок и добрести до офиса. Сев на рабочее место, я с тоской поглядела на дверь кабинета Евгения Леонидовича — больше он сюда не придет.
День прошел тихо и спокойно. Шеф не вышел на работу, но это никого не озаботило. Сотрудники фирмы все еще пребывали в полном неведении и даже представить себе не могли, какая ошеломляющая новость их ждет.
В приемную заглянула Жанна. Она села напротив меня и, брезгливо наморщившись, помахала ладонью возле своего носа.
— Ты что, пила всю ночь?
— На дне рождения была.
— Чувствуется! Перегаром разит…
— Извини.
Я достала из сумки мятный леденец и сунула его в рот, виновато посмотрев на Жанну.
— Уже лучше?
— Тебе, по большому счету, хорошо бы выспаться. Не знаю, шеф сегодня приедет или нет.
— А что, можно раньше домой уйти, если он не приедет?
— Не стоит, — не одобрила мою идею Жанна. — Тут есть люди, обожающие стучать. Их хлебом не корми — разреши донести на кого-нибудь.
— Тогда буду сидеть до конца рабочего дня.
— Вот это правильно. Как с шефом работается?
— Нормально, — ответила я как можно более непринужденно.
— Он все так же пожирает тебя глазами?
— Уже привык.
Закипел чайник. Жанна налила нам по чашечке чая, сделала по бутерброду, и тут она заметила, что у меня очень сильно дрожат руки. Так сильно, что я чуть было не пролила чай на себя.
— Вика, что с тобой?
— Я же говорю тебе: на дне рождения была.
— Бурный, наверное, был день рождения, — улыбнулась она.
— И не говори! Давно я так не тусовалась.
Мы пили чай, трепались о всяких пустяках, и рабочий день незаметно кончился. Я стала собираться домой. Мысль о толстопузике не давала мне покоя. Нашли его или нет? Скорее всего, нашли, только пока не сообщали о его смерти на работу. Интересно, почему?
Кинув взгляд на себя в зеркало, я отметила, что Жанна была права: мне и в самом деле не мешало бы отдохнуть и прийти в себя.
Я уже было собралась запереть дверь приемной, но тут увидела идущую по коридору Жанну, сопровождаемую каким-то молодым человеком.
— Вика, тут курьер письмо принес. Нужно расписаться.
— Конечно. Сейчас распишусь. Письмо лично для Евгения Леонидовича или на имя организации? — Я вновь вошла в приемную.
— Письмо лично тебе, — ответила Жанна.
— Мне?
— Я сама удивилась.
Жанна взяла у курьера конверт.
— Смотри. Тут указано, что письмо должно быть доставлено тебе лично в руки.
— Надо же, и правда! — удивилась я. — И обратного адреса нет, — вертела я в руках подозрительный конверт.
— Вика, курьера отпустить нужно. Распишись в квитанции о получении письма. У человека еще работы полно. Пусть идет, — образумила меня Жанна.
— Да, конечно.
Расписавшись везде, где были поставлены галочки, я посмотрела на курьера:
— Молодой человек, кто вам передал это письмо?
— Не могу знать, — пожал плечами тот. — Мне его наш менеджер дал и велел в компанию «Орион» отнести.
— Спасибо. До свидания.
Я дождалась, пока курьер скроется, и перевела взгляд на Жанну.
— Дорогая, не буду тебе мешать, — улыбнулась она. — Если что, я пока еще на работе. Будет скучно — заходи.
— А ты что, домой не идешь?
— Нужно еще кое-что доделать, а то завтра шеф потребует отчет и, если что не так, шкуру спустит. Поэтому есть смысл задержаться. А ты уже домой?
— Пойду отсыпаться.
— Вот это правильно. Надеюсь, увижу тебя завтра в самой лучшей форме, ведь ты всегда прекрасно выглядишь. За исключением сегодняшнего дня.
— Спасибо. Так и будет.
Дождавшись, пока Жанна уйдет к себе, я еще раз осмотрела конверт и, достав ножницы, аккуратно отрезала край. Я рассчитывала достать из конверта письмо, но, к моему удивлению, в нем оказались какие-то фотографии. Взглянув на первую фотографию, я чуть было не грохнулась в обморок: на ней была я у себя в спальне. Толстопузик целовал мой сосок, выглядывающий из глубокого выреза пеньюара.
— О боже. Только этого еще не хватало! — Я достала из конверта вторую фотографию.
На этом снимке была моя спальня, освещенная свечами. На кровати лежал голый толстопузик лицом вниз и толстой, дряблой, безобразной задницей кверху. Я сидела рядом с ним и гладила его по спине. В этот момент я еще не знала, что шеф мертв. Я только что вышла из ванной комнаты и думала, что он просто уснул.
