По звукам выстрелов Щукин легко определил тип оружия, из которого стреляли.
— Обойма у него кончилась… — пробормотал Щукин про себя, поднимаясь на ноги и отряхивая левой рукой куртку. — Дилетант…
Щукин поднял пистолет и два раза выстрелил в крепкого коротко стриженного паренька, который, скорчившись на полу, пытался вытащить из рукоятки своего прыгающего в трясущихся руках пистолета непонятно по каким причинам завязшую там обойму.
Паренек — это был тот самый крепыш — затих, боком завалившись за тумбочку у кровати.
Подняв валявшийся пистолет, Щукин легко перезарядил его, а свой, в котором не оставалось ни одного патрона, сунул за пояс.
— Лиля! — снова позвал он.
Лили нигде не было. Не было также здесь и раненых бойцов Седого. В тишине Николай вдруг услышал голоса во дворе дома. Он выглянул в окно и увидел джип, остановившийся у подъезда. Оттуда выскакивали вооруженные люди.
Николай послал последнее проклятие крепышу, успевшему вызвать подкрепление, как вдруг услышал тонкий девичий голос:
— Помогите!
— Лиля! — узнал Щукин. — Ты где?
— Помогите! — снова раздался вопль.
Щукин метнулся в другую комнату, откуда, как показалось ему, кричала девушка. Но там никого не было.
— Лиля? — удивленно позвал Николай.
— Помогите! — откликнулась Лиля.
На этот раз Щукин понял, откуда идет звук. Он упал на пол и заглянул под диван — там за высокими ножками, словно за решетками тюремного окна, белело бледное Лилино личико.
— Помогите… — повторила она и, увидев Щукина, радостно вскрикнула.
Он протянул ей руку, и она довольно быстро выбралась из-под дивана.
— Эти люди, — морщась, проговорила она, — я ничего не понимаю… Где я? Я ничего не помню… В каком я городе?
— На объяснения нет времени, — сказал ей Щукин.
— А вы кто? — спросила она первый раз с тех пор, как Щукин увидел ее.
— Я от твоего отца, — сообщил Щукин. — Вкратце — тебя похитила банда уродов, теперь я тебя к отцу отвезу… — Он вскочил на ноги, выглянул в окошко и добавил: — Может быть…
— Что это зна…
— Молчи! — скомандовал Щукин. — И иди за мной.
Она послушно замолчала.
Поманив за собой Лилю, Щукин выскочил из квартиры и побежал к лестнице, ведущей вниз. Лифт он благоразумно игнорировал.
Николай все ниже и ниже спускался по лестнице. Когда достиг второго этажа, он выглянул во двор через подъездное окно. Вооруженные люди, воровато озираясь, сыпались обратно в машину. А один из них стоял рядом с подъездом и кричал что-то в телефон.
Щукин сунул было правую руку с зажатым в ней пистолетом в боковой карман, но потом передумал и снова вынул пистолет.
— Да, да… Да, тот самый… Ну, как ты мне и говорил… Да никто же не знал, что он сюда придет! Зря ты не велел его мочить!
Николай вдруг узнал в говорившем по телефону «братка», вместе с покойным крепышом высадившего его из автомобиля. «Браток» озирался, слушал, что ему говорили по телефону, трубка оскальзывала в его мокрых ладонях.
— Н-не знаю… Я туда не поднимался… Да он отморозок! Капитон, я тебе говорю, он просто отморозок!..
Услышав имя «Капитон», Щукин зарычал от ярости.
— Мы сваливаем! — кричал «браток». — Сейчас мусора тут будут… И все. Он еще не ушел… Вы здесь недалеко… Вы должны успеть. Он вроде не на тачке был… Ага, ага, понял… Менты же скоро будут!.. Все! Валим отсюда!
Последнюю фразу «браток» сказал не в телефон, а крикнул своим товарищам, которые успели уже рассесться в машине. Как только «браток» прыгнул в автомобиль, джип взревел, развернулся и выехал со двора.
Где-то далеко завыли милицейские сирены.
«Успеем? — стукнуло в голове у Щукина. — Или нет?»
Он обернулся к Лиле — она растерянно смотрела на него.
* * *
Они успели — выбежали из подъезда и, не обращая внимания на собиравшуюся уже толпу зевак, бегом пересекли двор и остановились только на автобусной остановке, за два квартала от злополучного дома.
Щукин не забыл слова «братка» — Капитон где-то рядом, и Капитон вполне мог предположить, что Николай успеет свалить из дома до приезда ментов. В таком случае люди Капитона рыщут поблизости.
— Какой это город? — спросила снова Лиля.
— Долго ты чухалась, — сквозь зубы проговорил Николай, — пока очухалась. Питер это…
— Что?! — изумилась Лиля.
— Что слышала…
— Как это Питер? — жалобно простонала несчастная девушка. — Это же за тридевять земель от моего дома… Как я здесь оказалась? Голова болит…
— Разберемся, — сказал Щукин, которому все происходящее начало казаться какой-то лихо закрученной компьютерной игрой.
Вот и сейчас подошедший автобус и открывшаяся перед самым его носом дверь были восприняты Николаем как вполне закономерный ход какой-то космической игры, в которую он включился, когда первый раз увидел Лилю.
Щукин с Лилей запрыгнули в полупустой из-за неурочного времени автобус, прошли на заднюю площадку. Щукин, думавший только о возможном нападении людей Капитона и о том, что нужно скрыться как можно скорее, удивленно обернулся на какие-то слова бородатого человека с женской сумкой на животе, с трудом угадав, что хотел от него бородатый, сунул ему мелочь, оставшуюся в кармане, получил взамен что-то совсем незначительное, невнимательно сунул это незначительное мимо кармана и, не обращая больше внимания на относящиеся, кажется, к нему возгласы бородатого и нескольких приплюснутых к креслам пассажиров, утвердился в задней части салона автобуса, повернувшись спиной к остальным, прислонившись лбом к ледяному стеклу.
Несколько минут он просто дышал, отдыхая от сумасшедшей гонки, и чувствовал Лилю рядом с собой. Потом присмотрелся к машине, идущей за автобусом.
Тут началось снова.
* * *
Щукин заметил, что за ним погоня, еще когда красный джип и не думал обгонять автобус. Может быть, маячившие в салоне, словно бледные рыбы в темном аквариуме, лица показались ему зловещими и исполненными явной угрозы, а может быть, сработала интуиция, отточенная годами; так или иначе, он уже точно знал, что ему делать, когда до остановки оставалось ехать меньше минуты, а джип уже пошел на обгон.
Он прошел через полупустой автобус, нащупывая в кармане заряженный пистолет. Лиля шла за ним.
Водителем неожиданно оказалась женщина. Средних лет тетенька с серыми кудряшками на маленькой головке.
— Ну и что из этого? — подходя к ее кабине, проговорил Щукин первое, что пришло ему в голову. — Все равно…
— Простите?
