— Удобнее было бы напасть во время движения, — сказал Щукин, — на пристани слишком много народу. И ментов там полно… патрульных, — добавил он, заметив, как Ляжечка подозрительно зыркнул на него.
— Полно, — подтвердил Ляжечка. — Ну что — пошли?
— Разве на этом твоя миссия не закончена? — спросил Щукин. — До пристани ты нас довез…
— Провожу, — коротко сказал Ляжечка.
— Проводи, — разрешил Щукин.
Они вышли из машины и направились к зданию пристани. Ляжечка шел впереди, семеня короткими ножками и смешно подкидывая толстый зад. Щукин следовал за ним, ведя под руку Лилю в новой одежде и рыжем парике. А, отставая на несколько шагов, за ними торопились сурового вида мужчины в штатском — Щукин засек в зеркале заднего вида, как они выбирались из «девятки».
«Мне повезло, что Ляжечка слишком взволнован, чтобы обращать внимание на наряд Лили, — подумал еще Щукин. — А то бы он вспомнил, что почти так же была одета рыжая женщина, сидевшая на скамейке, когда он разговаривал с гражданином начальником. Впрочем, и тогда Ляжечка по сторонам не очень-то смотрел — этот товарищ майор ему такую выволочку устроил… да еще и напомнил про Вероничку, которую этот гад позорный отравил… Нет, сука, Вероничку я тебе никогда не прощу…»
У входа в зал ожидания Ляжечка остановился.
— Вам туда, — сказал он.
— А ты? — спросил Щукин.
— У меня билета нет, — проговорил Ляжечка, — меня не пустят. Но я еще не ухожу. Я тебя буду, так сказать, морально поддерживать. Я во-он там посижу — в кафе.
Николай оглянулся туда, куда указал Ляжечка, и увидел, что штатские с суровыми лицами рассаживаются вокруг одного из столиков.
«Ага, — подумал Николай, — инициатива гражданина начальника. Крепко тебя держат, Толик… Товарищ майор, после того как сам же и застращал тебя возможной карой за смерть Вероники, теперь боится, что ты когти рвать будешь, закончив свое дело… Не-ет, дорогой Ляжечка, такие уроды, как ты, ментам нужны. Поэтому они тебя до самой твоей смерти не отпустят. И сейчас ты не меня поддерживаешь, а, выполняя очередной приказ, сидишь под наблюдением у этих хмырей в штатском, которые, кстати говоря, и за мной тоже смотрят».
— Ну, давай, — сказал Николай. — Увидимся еще или нет?
— Нет, — качнул головой Ляжечка, — на паром сами пойдете. Если что вдруг — беги к стоянке. Помнишь, где я тачану свою оставил?
— Да, — кивнул Щукин.
— Вот я там буду, когда вы на паром пойдете — на всякий пожарный случай.
— Понял, — сказал Щукин. — Ну давай, покедова. Будь здоров, Толик, не кашляй…
— Удачи, — пожелал Ляжечка и, ссутулившись, пошел по направлению к кафе.
А Николай вместе со своей дамой направился в зал ожидания и, предъявив на входе билеты, уселся на свободное кресло, усадив Лилю рядом с собой.
Устроившись поудобнее и установив чемоданчик себе под ноги, Щукин посмотрел на часы.
— Полчаса осталось, — пробормотал он, — теперь спокойно бы дождаться начала посадки и… Того, кто за мной следить будет, я уже знаю в лицо — ну а он и не подозревает об этом. Штатские из кафе со мной на пароме явно не поедут. Мне остается вычислить — один майор будет на пароме или с подкреплением, а потом начинать действовать. А теперь — ждать.
* * *
Того, что случилось всего через несколько минут, Щукин никак не ожидал. Металлический голос через динамики во всеуслышание объявил:
«В администрацию городской пристани поступила информация о заложенной бомбе в здании пристани. Просьба ко всем находящимся в здании спокойно, не создавая паники, покинуть помещение. Все рейсы временно отменяются. Повторяю…»
Хотя пассажиры все еще сидели на своих местах, раскрыв рты в ожидании повторения, будто надеялись услышать какие-то дополнительные сведения, Щукин уже вскочил с места. Он посмотрел в сторону кафе — и мимолетного взгляда ему хватило, чтобы понять, что произошло что-то незапланированное.
Приехавшие на черной «девятке» люди в растерянности повставали со своих стульев — так поспешно, что едва не опрокинули столик. Ляжечка, выпучив глаза и раскрыв рот, остался сидеть, видимо, от неожиданности потеряв способность двигаться.
«Ситуация изменилась, — мелькнуло в голове у Щукина, — это явно дело рук не милиции — вон как они удивились. Случайность? Вряд ли… Не верю я в случайности… Не бывает случайностей… Не может это быть случайностью — именно сейчас. Помнится, я думал примерно так, когда вот тоже на вокзале, только железнодорожном, ко мне два мусора подвалили, чтобы проверить документы. А перед этим я проснулся в постели рядом с мертвой Вероничкой. А после того как я убежал с территории вокзала (хотя, как сейчас я понимаю, меня вовсе не хотели поймать, только загнать, как охотники волка), была ментовская засада — и тачка Ляжечки. Стечение обстоятельств, думал я тогда. Идиот! И еще считал Ляжечку своим спасителем!»
Не рассуждая больше, Щукин прихватил свой чемоданчик, взял под руку Лилю и быстрым шагом направился прочь от своего места, но не к выходу из зала ожидания, потому что к выходу уже бежали менты в штатском, а позади них семенил Ляжечка, а к полуоткрытой двери служебного входа.
Николай уже добежал до двери, когда помещение пристани превратилось в единый бурлящий людской водоворот. Обезумевшие от страха граждане метались бестолково туда-сюда, мало что понимая и не внемля увещеваниям металлического голоса, который снова зарокотал в динамиках:
«Уважаемые пассажиры! Ситуация под контролем! С минуты на минуту ожидается прибытие милиции и саперов. Просьба всем сохранять спокойствие и эвакуацию производить только через установленные для этого…»
Истошный женский крик поглотил окончание фразы. Впрочем, Щукин и не слышал, что там говорит диктор. Он действовал по привычному принципу: если ситуация сложная и вы не в силах пока изменить ее — дождитесь удобного момента для импровизации.
Такой момент наступил.
Немного растерявшись вначале, Щукин теперь чувствовал себя как рыба в воде — менты в штатском были далеко, у самого входа в зал ожидания, безуспешно боролись с людским течением, стараясь пробиться к Щукину, который в это время уже втаскивал по-прежнему ничего не соображающую Лилю в темный коридор служебного прохода.
И вот они уже бегут по длинным и узким коридорам — мимо кабинетов с открытыми дверями, где суетятся обеспокоенные паникой сотрудники.
«Куда, интересно, я направляюсь? — спросил у себя Щукин и сам себе ответил: — А черт его знает! Главное сейчас — свалить отсюда подальше. Бабки при мне и телка при мне. Конечно, разработанный план летит к черту, но… что это был за план — когда я разрабатывал его, я больше полагался на импровизацию, слишком много ожидалось моментов, которые нельзя было предугадать. Зато сейчас мы играем на равных… Даже нет — у меня два козыря на руках… Вот только предчувствие странное меня гложет все-таки… А что, если эта бомба не плод воображения телефонных хулиганов, а действительно взрывное устройство, подложенное настоящими террористами, не имеющими ко мне и к Лиле никакого отношения…»
