— Господи, вы что, вообще никогда не спите?
— Простите, я вас потревожила?
— Вы — нет, а ваш чайник — да.
Я открыла пошире дверь в его комнату.
— А вы не хотите чашку чая? О, понятно. Вам хватает чего выпить. — Рядом с ним на столике стояли две пустые бутылочки «Джека Дэниэлса» и одна початая.
— Для «хватает» этого явно мало. Слушайте, вы же не можете наблюдать за мной сутки напролет. Рано или поздно вам все равно придется заснуть. — Он наконец открыл глаза и поглядел на меня. Вид у него был абсолютно свежий. Не усталый. И не пьяный. Вполне хорош собой. Даже очень хорош.
Я не хотела ему рассказывать об истинных причинах своей бессонницы.
— Я бы предпочла спать поближе к вам, в этой комнате.
— Лестно. Но немного рановато для столь краткого знакомства, вы не находите? Так что я пас, с вашего позволения.
Я все равно присела на край его дивана.
— Клянусь, я не собираюсь прыгать с балкона, — заверил он.
— Но вы об этом думали?
— Конечно. Я обдумал массу вариантов, как покончить с собой, не выходя из номера. Можно устроить пожар, например.
— Здесь есть огнетушитель. Я вас погашу.
— В ванной лежит неплохая бритва.
— Я ее спрятала.
— Можно утонуть в ванне или опустить туда фен.
— Я бы приглядывала за вами и вовремя достала из воды. А найти фен в отеле еще никому не удавалось.
— Чайник тоже подойдет.
— Да он воду-то с трудом кипятит, а уж убить током… разве что мышь. От него шуму много, а толку мало.
Он тихонько рассмеялся.
— Здешними ножами не то что вены — кожуру от яблока не разрежешь.
Он поглядел на ножик рядом с вазой с фруктами.
— А я решил не упоминать о нем, приберечь на всякий случай.
— Вы действительно постоянно прокручиваете в голове варианты самоубийства? — Я поджала ноги и поудобнее устроилась в уголке дивана.
Он не обратил на это внимания.
— Не могу остановиться. Похоже, вы были правы, когда сказали там, на мосту, что у меня это уже вошло в привычку.
— Ну, я не совсем так сказала, но не важно. Вы знаете, ведь ничего дурного в том, что вы об этом думаете, нет, лишь бы вы этого не делали.
— Спасибо, что хотя бы оставляете мне право думать о чем хочется.
— Эти мысли вас успокаивают, они ваше подспорье. Зачем же я стану отбирать у вас то, что вам помогает? Но этого недостаточно, чтобы справиться с ситуацией. Вы об этом вообще говорили с кем-нибудь?
— Как же, как же, моя любимая тема при первом знакомстве. Странные вопросы, ей-богу.
— А вы не думали о психотерапии?
— Только что прошел суточный курс.
— Мне кажется, вам суток маловато.
— Нет, терапия не для меня.
— Возможно, сейчас она бы вам очень даже помогла.
— А я думал, сейчас вы мне очень даже поможете. — Он посмотрел на меня. — Разве не это вы мне обещали? Доверься мне, Адам, я покажу тебе, как прекрасна жизнь.
Меня снова охватила паника при мысли о том, какую ответственность я на себя взвалила.
— И я это сделаю. Я просто подумала… — Я нервно вздохнула. — А ваша девушка, она была в курсе, что вам паршиво?
— Мария? Не знаю. Она все повторяла, что я очень изменился. Отдалился от нее. Стал невнимателен. Не такой, как был раньше. Но нет, я не говорил ей ничего.
— Вообще-то это называется «депрессия». Угнетенное состояние.
— Да пусть как угодно называется. Чем это может помочь, когда из кожи вон лезешь, чтобы быть бодрым и веселым, а тебе без конца твердят, что ты уже не тот, ходишь как в воду опущенный, ни радости от тебя, ни сюрпризов? Черт подери, я сам с собой еле-еле справлялся, какие сюрпризы? — Он мрачно хмыкнул. — Она думала, это из-за моего отца. И из-за работы.
— Но это не так?
— Ай, да я не знаю.
— Ну, в любом случае ни отец, ни работа позитивными моментами не являются?
— Нет, не являются.
— Расскажите, что вас тревожит в связи с работой.
— Так, уже пошла типичная психотерапия. Я лежу на кушетке, вы сидите рядом. — Он уставился в потолок. — На работе мне дали отпуск, чтобы я управлял отцовской компанией, пока он болеет. Меня от этого тошнит, но я вполне справлялся, пока думал, что это временно. Потом отцу стало хуже, и мне пришлось задержаться. На работе мне с большим трудом продлили отпуск, а теперь врачи говорят, что он не поправится. Он неизлечимо болен. И на прошлой неделе я узнал, что все, они меня увольняют, не могут без конца ждать, когда у меня все наладится. Тоже можно понять.
— Значит, вы узнали, что теряете отца и работу. А также девушку. И лучшего друга, — подытожила я. — Все за одну неделю.
— Вот спасибо вам, что так славно все обрисовали, мне сразу легче стало.
— У меня всего-навсего четырнадцать дней, чтобы наладить вашу жизнь. Некогда деликатничать.
— Строго говоря, дней уже тринадцать.
— Когда ваш отец умрет, предполагается, что вы займете его место?
— В том-то и проблема. У нас семейный бизнес: дед передал компанию моему отцу, теперь моя очередь, и так далее, и до бесконечности.
Тема явно оказалась болезненной, Адам ощутимо напрягся. Надо мне быть осторожней.
— Вы пробовали сказать отцу, что не хотите этим заниматься?
Он горько рассмеялся.
— Вы просто не знаете моих родственников. Совершенно без разницы, что я ему скажу: это моя работа, хочу я или нет. В завещании деда сказано, что отец пожизненно владеет компанией, потом она переходит к его детям, а если я откажусь, то все попадет в руки дядиного сына и его семья вступит в права наследования.
— Ну вот и решение.
Он устало потер глаза.
— Нет, это только все усложняет. Послушайте, я вам признателен за то, что стараетесь помочь, но вы ничего обо мне не знаете. Ситуация настолько запутанная, что объяснять слишком долго. Скажем так: наши семейные склоки тянутся уже не один год, и я в самом центре всего этого дерьма.
Руки у него дрожали, и он нервно потирал ладонями колени, возможно, не отдавая себе в этом отчета. Пора поговорить о чем-нибудь более жизнерадостном.
— Расскажите мне о свой работе, той, которую вы любите.
Он с усмешкой поглядел на меня и спросил:
— А вы как думаете, кем я работаю?
Я прикинула так и эдак.
— Моделью?
Он скинул ноги с дивана на пол и сел — так стремительно, что я испугалась, уж не набросится ли он на меня, но он лишь изумленно вытаращил глаза:
